История прихода: что искать в архивах?
Зачастую перед приходами закрытых во время гонений, а спустя многие десятилетия восстановленных храмов встает проблема: как узнать об истории храма в прежние столетия, каким образом выяснить, какие священники там служили, кто входил в приходскую общину, что за события были в ее жизни? Помочь в этом может долгая и кропотливая работа в архивах. Но какие именно материалы церковного документооборота могут стать источниками для написания истории храма? В первую очередь, это исповедные росписи и клировые ведомости. Однако порой драгоценными источниками необходимых сведений могут стать приходские метрические книги, а также вроде бы неожиданные в данном контексте данные – ревизские сказки, составлявшиеся в ходе переписей населения. С точки зрения церковной истории эти два вида документов могут рассматриваться в совокупности, хотя по своим задачам и оформлению они и различаются.
Цель настоящей статьи – помочь начинающему исследователю, рассказав о том, что такое метрические книги и ревизские сказки, как они составлялись, где их следует искать и, главное, какие сведения можно из них почерпнуть.
Итак, начнем с метрических книг. Название это, несомненно, известно большинству читателей, и если спросить, какую информацию они содержат, большинство ответит, что примерно ту же, которая сегодня фиксируется отделами ЗАГС. Действительно, до революции все записи, касавшиеся рождения, смерти и брака, заносились служителями Церкви (причем не только Православной) в специальные книги. В Российской империи для лиц лютеранского вероисповедания метрические книги велись с 1764 года, католического – с 1710-го, мусульманского – с 1828-го, иудейского – с 1835-го и т.д. Все перечисленные документы составлялись соответствующим духовенством. Исключение составляли старообрядцы, баптисты и вообще лица, считавшиеся в царской России сектантами. Их гражданское состояние оформлялось полицейскими чиновниками.
Такая практика в одночасье была прекращена после победы большевиков в октябре 1917 г. О том, насколько большое значение новая власть придавала записи актов гражданского состояния, говорит то, что соответствующий декрет СНК РСФСР был принят в числе самых первых уже 18 декабря 1917 года. В нем прямо говорилось: «Всем духовным и административным учреждениям, коим ранее была подведомственна регистрации браков, рождений и смерти по обрядам каких бы то ни было вероисповедных культов, – предписывается незамедлительно эти регистрационные книги для дальнейшего их хранения пересылать в соответствующие городские, уездные, волостные и земские управы». Декрет подписали В.И. Ленин, Я.М. Свердлов и В.Д. Бонч-Бруевич, после чего он был, как тогда говорили, «распубликован» в «Газете Временного Рабочего и Крестьянского правительства» 20 декабря 1917 г.
Нормы декрета «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» получили дальнейшее подтверждение и подробное толкование в Кодексе законов об актах гражданского состояния, брачном и семейном праве, принятом на сессии ВЦИК 16 сентября 1918 г.
Нельзя сказать, что Церковь легко согласилась передать эту свою исконную функцию государству, тем более такому, каким в первые несколько лет после революции обществу виделись Советы, – группой маргиналов, случайно (и, следовательно, ненадолго!) захвативших власть. Но большевики проявили твердость, и если в 1918 г. во многих приходах метрические книги продолжали вестись, то к 1919 г. эта практика, в основном, была прекращена.
1918 год, следовательно, можно считать годом завершения эпохи метрических книг. А когда же было начало? Считается, что метрические книги начали вестись Российской Церковью не ранее 1722 г. Их форма за 200 лет менялась, но незначительно, и к концу XVIII в. мы видим их, по сути, почти такими же, как и в начале ХХ в., однако со временем находим в них все более подробную информацию.
Рассмотрим, какие сведения могли содержать метрические книги в их наиболее полной форме, которую они приобретают ко второй половине XIX в. Метрические книги состояли из трех частей (в старину их иногда называли троечастными) – «О родившихся», «О бракосочетавшихся» и «О умерших».
Первая часть содержала записи о крещении младенцев. Записи имели сквозную нумерацию и разбивались по месяцам, что позволяет, зная предполагаемую дату рождения, быстро находить нужное имя. В книге указывались пол и имя новорожденного, имена и фамилии (если были) родителей, место их жительства и вероисповедание. Записывались имена восприемников (сегодня мы называем их крестными родителями) с адресами и вероисповеданием. Если младенец рождался от крепостных родителей, указывались имя и чин помещика. Помимо этих сведений, в метрической книге имелась обязательная отметка о том, кто из священно- и церковнослужителей совершал Крещение и где оно происходило – в доме прихожанина или в церкви.
Вторая часть книги – «О бракосочетавшихся» – содержала сведения о вступивших в брак. Записывались имена, отчества и, если были, фамилии жениха и невесты, их возраст, вероисповедание, место жительства и кто каким браком по счету сочетается. Вносились также имена поручителей (свидетелей) с указанием их местожительства, сословной или владельческой принадлежности, а также имена лиц духовного сословия, совершавших Таинство. Предваряло бракосочетание составление так называемого «брачного обыска». Слово «обыск» в подобном контексте означало нечто вроде «исследования». Без такого обыска Таинство не совершалось. Брачный обыск свидетельствовал о том, что в брак молодые вступают по обоюдному свободному желанию, кровного родства друг с другом не имеют, достигли необходимого возраста и т.п.
Итак, начнем с метрических книг. Название это, несомненно, известно большинству читателей, и если спросить, какую информацию они содержат, большинство ответит, что примерно ту же, которая сегодня фиксируется отделами ЗАГС. Действительно, до революции все записи, касавшиеся рождения, смерти и брака, заносились служителями Церкви (причем не только Православной) в специальные книги. В Российской империи для лиц лютеранского вероисповедания метрические книги велись с 1764 года, католического – с 1710-го, мусульманского – с 1828-го, иудейского – с 1835-го и т.д. Все перечисленные документы составлялись соответствующим духовенством. Исключение составляли старообрядцы, баптисты и вообще лица, считавшиеся в царской России сектантами. Их гражданское состояние оформлялось полицейскими чиновниками.
Такая практика в одночасье была прекращена после победы большевиков в октябре 1917 г. О том, насколько большое значение новая власть придавала записи актов гражданского состояния, говорит то, что соответствующий декрет СНК РСФСР был принят в числе самых первых уже 18 декабря 1917 года. В нем прямо говорилось: «Всем духовным и административным учреждениям, коим ранее была подведомственна регистрации браков, рождений и смерти по обрядам каких бы то ни было вероисповедных культов, – предписывается незамедлительно эти регистрационные книги для дальнейшего их хранения пересылать в соответствующие городские, уездные, волостные и земские управы». Декрет подписали В.И. Ленин, Я.М. Свердлов и В.Д. Бонч-Бруевич, после чего он был, как тогда говорили, «распубликован» в «Газете Временного Рабочего и Крестьянского правительства» 20 декабря 1917 г.
Нормы декрета «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» получили дальнейшее подтверждение и подробное толкование в Кодексе законов об актах гражданского состояния, брачном и семейном праве, принятом на сессии ВЦИК 16 сентября 1918 г.
Нельзя сказать, что Церковь легко согласилась передать эту свою исконную функцию государству, тем более такому, каким в первые несколько лет после революции обществу виделись Советы, – группой маргиналов, случайно (и, следовательно, ненадолго!) захвативших власть. Но большевики проявили твердость, и если в 1918 г. во многих приходах метрические книги продолжали вестись, то к 1919 г. эта практика, в основном, была прекращена.
1918 год, следовательно, можно считать годом завершения эпохи метрических книг. А когда же было начало? Считается, что метрические книги начали вестись Российской Церковью не ранее 1722 г. Их форма за 200 лет менялась, но незначительно, и к концу XVIII в. мы видим их, по сути, почти такими же, как и в начале ХХ в., однако со временем находим в них все более подробную информацию.
Рассмотрим, какие сведения могли содержать метрические книги в их наиболее полной форме, которую они приобретают ко второй половине XIX в. Метрические книги состояли из трех частей (в старину их иногда называли троечастными) – «О родившихся», «О бракосочетавшихся» и «О умерших».
Первая часть содержала записи о крещении младенцев. Записи имели сквозную нумерацию и разбивались по месяцам, что позволяет, зная предполагаемую дату рождения, быстро находить нужное имя. В книге указывались пол и имя новорожденного, имена и фамилии (если были) родителей, место их жительства и вероисповедание. Записывались имена восприемников (сегодня мы называем их крестными родителями) с адресами и вероисповеданием. Если младенец рождался от крепостных родителей, указывались имя и чин помещика. Помимо этих сведений, в метрической книге имелась обязательная отметка о том, кто из священно- и церковнослужителей совершал Крещение и где оно происходило – в доме прихожанина или в церкви.
Вторая часть книги – «О бракосочетавшихся» – содержала сведения о вступивших в брак. Записывались имена, отчества и, если были, фамилии жениха и невесты, их возраст, вероисповедание, место жительства и кто каким браком по счету сочетается. Вносились также имена поручителей (свидетелей) с указанием их местожительства, сословной или владельческой принадлежности, а также имена лиц духовного сословия, совершавших Таинство. Предваряло бракосочетание составление так называемого «брачного обыска». Слово «обыск» в подобном контексте означало нечто вроде «исследования». Без такого обыска Таинство не совершалось. Брачный обыск свидетельствовал о том, что в брак молодые вступают по обоюдному свободному желанию, кровного родства друг с другом не имеют, достигли необходимого возраста и т.п.
И наконец, третья часть – «О умерших» – составлялась по такому же принципу, с указанием всех перечисленных сведений о скончавшемся, но с дополнением о причинах смерти и о месте захоронения. Имелось еще одно отличие третьей части метрической книги от двух первых, состоявшее в том, что имена духовенства упоминались дважды: сначала указывались те священно- и церковнослужители, которые совершали отпевание и погребение, а затем – имя священника, приобщавшего умершего накануне кончины. Иногда это были разные люди.
В конце каждой части подводились итоги за месяц и год. По окончании отчетного периода один экземпляр метрической книги отсылался в Духовную консисторию, а второй оставался в приходе. Экземпляры метрических книг, которые сегодня доступны исследователям, – это и есть те самые первые экземпляры, хранившиеся в архивах консисторий, которые целиком передавались в государственные архивы в 1918–1920-х гг.
В качестве примера того, как выглядели метрические книги в XVIII в., приведем два первых листа метрической книги 1777 г. Покровской церкви села Сеченки Вохонской десятины Московского уезда. Сегодня это Покровский храм села Осеченки Раменского района. Напомним, что Вохонская десятина располагалась на востоке Московской губернии и охватывала почти целиком Бронницкий и частично Московский и Богородский уезды.
В конце каждой части подводились итоги за месяц и год. По окончании отчетного периода один экземпляр метрической книги отсылался в Духовную консисторию, а второй оставался в приходе. Экземпляры метрических книг, которые сегодня доступны исследователям, – это и есть те самые первые экземпляры, хранившиеся в архивах консисторий, которые целиком передавались в государственные архивы в 1918–1920-х гг.
В качестве примера того, как выглядели метрические книги в XVIII в., приведем два первых листа метрической книги 1777 г. Покровской церкви села Сеченки Вохонской десятины Московского уезда. Сегодня это Покровский храм села Осеченки Раменского района. Напомним, что Вохонская десятина располагалась на востоке Московской губернии и охватывала почти целиком Бронницкий и частично Московский и Богородский уезды.
Прежде всего, прочтем «шапку» метрической книги, которая, кстати, здесь именуется «ведомостью»: «Ведомость Московскаго уезду Вохонской десятины села Сечянок цркви Покрова Пресвятыя Бдцы, свщенника Иоанна Васильева с причтом кто именно и сколько в приходе моем в прошлом 1777-м году генваря с 1 числа обоего пола родился и когда крестился и кто притом восприемником был а также браком сочетался которого м-ца и числа и кто умре и когда погребен о том значит ниже сего». Как видим, официальный язык XVIII в. (а метрические книги заполнялись по строгому шаблону) не сильно отличался от сегодняшнего, и, если бы нам случилось поговорить с нашими далекими предками через 250 лет, мы не имели бы проблем в общении.
Рассматриваемая книга была построена несколько иначе, чем в более поздние годы. Это выражалось в том, что ее части располагались не друг за другом, а на каждой странице. Три колонки и есть три части, размещенные в следующем порядке: «когда и кто рождался, крещен и кто восприемники»; «котораго месяца и числа и коликих лет и кто умре и где погребен»; «кто и когда по имени бракосочетался…» Покровский приход в те годы не был многочисленным, и события, требующие отметки в метрической книге, случались здесь нечасто. Например, в январе 1777 г. здесь родился всего один младенец по имени Тимофей. Благодаря книге узнаем, что появился на свет он 22 января, в семье удельного крестьянина деревни Вялки Ивана Степанова, а крестили его на четвертый день – 26 января. При этом за весь месяц в приходе никто не умер и не сыграл свадьбу. Вторая страница книги заполнена плотнее, но «актов гражданского состояния» опять немного. По одному младенцу родилось в феврале и в апреле, умерло людей также двое – в апреле и в июне, а в мае – в традиционное время для свадеб – состоялось единственное бракосочетание.
Какие же сведения, содержащиеся в представленной метрической книге, могут быть интересны для историка? Прежде всего, имя священника. Как это ни странно может прозвучать, но иногда приходится сталкиваться с ситуацией, когда имя того или иного священнослужителя ни в каком ином документе не встречается. Разумеется, для XIX в. такая ситуация редкость, но в XVIII в. вполне возможна.
Также внимательный исследователь, анализируя метрическую книгу, сможет сделать ряд важных выводов социологического характера о жизни прихода.
В XIX в. форма метрических книг несколько видоизменяется, и они становятся более информативными. Если в XVIII в. имя священника в книге упоминалось, как правило, один раз – в «шапке» на титульном листе, то теперь мы встречаем имена всех священно- и церковнослужителей, принимавших участие в Таинствах, в каждом случае. Это в значительной степени разнообразит сведения о церковном клире. Мало того, что мы можем пополнить синодик интересующего нас храма, мы также имеем возможность проследить, кто из священников и когда служил, и в ряде случаев сделать попытку проанализировать полученную информацию.
Приведу примеры из собственной практики, когда такой анализ позволял найти ответ на вопросы о жизни прихода. Например, в процессе работы над историей одного подмосковного однокомплектного храма выяснилось, что его настоятеля, регулярно с января по апрель, крестившего и отпевавшего прихожан, вдруг с мая по июнь неожиданно сменил другой священник того же благочиния. Причем церковнослужитель все это время оставался прежним. Этот факт привлек к себе внимание. Причин такого положения дел могло быть несколько, но наиболее частыми были две: болезнь или какой-либо проступок батюшки, повлекший за собой временное отстранение от исполнения своих обязанностей. Дальнейшее «расследование» незамедлительно дало результат. Точно зная период отсутствия священника на приходе, не составило труда выяснить, что именно в это время он, по подтвердившейся на него жалобе, находился на исправлении на причетнической должности в другом храме. Выяснилось также, что именно явилось предметом жалобы, как происходил суд, множество иных важных подробностей из жизни прихода, давших ответы на ряд вопросов, возникавших ранее в процессе работы. История храма стала объемнее, полнее, выразительнее. Кроме того, обнаруженное дело, как это очень часто бывает, определило новые направления поиска. Таким образом, анализ всего одной метрической книги открыл значительный пласт доселе неизвестной информации, которая в силу некоторых причин технического свойства не могла быть обнаружена с помощью простого поиска по названиям дел.
Еще один пример из истории Покровского храма села Осеченки, метрическая книга которого была рассмотрена нами выше. В сентябре 1822 г. здесь случилась кража: из храма похитили несколько аршин холстины и немного денег. Было учреждено следствие, и обстоятельства складывались так, что под подозрением оказался настоятель храма Иоанн Семенович Наумов. Со временем, однако, стали выясняться подробности, все более оправдывавшие священника и указывавшие на другого подозреваемого – недавно избранного церковного старосту, человека с неоднозначной репутацией и к тому же непосредственно ведавшего хозяйственными и финансовыми вопросами. Только батюшка этого пережить не смог и, будучи не старым даже по понятиям XIX в. человеком, в январе 1823 г. скончался в разгар следствия, которое вот-вот должно было его оправдать. Чтобы выяснить обстоятельства его смерти, нам потребовалось открыть метрическую книгу, копия листов которой представлена на иллюстрации. Отец Иоанн, как следует из документа, стал вторым усопшим в Покровском приходе в январе 1823 г.
Прочитаем обширную запись о его отпевании и погребении: «№ 2. 24 генваря Кто имянно умерли: Села Сеченок Покровской церкви помре по христианской должности священник Иоанн Семенов, коему от роду было 45 лет. Какою болезнию: Колотьем. Кем исповеданы и приобщены: Исповедован и приобщен села Зюзина священником Петром Михайловым. Где погребены: Погребен при Покровской церкви и при олтаре. Оное погребение исправляли: Священник и Благочинный села Быкова Алексей Кириллов; Села Зюзина священник Петр Михайлов; Села Никитскаго священник Василий Михайлов; и Села Краскова священник Петр Иванов. Диакон московской Пречистенскаго сороку, что слывет Илии Пр. Обыденнаго, Николай Яковлев».
Рассматриваемая книга была построена несколько иначе, чем в более поздние годы. Это выражалось в том, что ее части располагались не друг за другом, а на каждой странице. Три колонки и есть три части, размещенные в следующем порядке: «когда и кто рождался, крещен и кто восприемники»; «котораго месяца и числа и коликих лет и кто умре и где погребен»; «кто и когда по имени бракосочетался…» Покровский приход в те годы не был многочисленным, и события, требующие отметки в метрической книге, случались здесь нечасто. Например, в январе 1777 г. здесь родился всего один младенец по имени Тимофей. Благодаря книге узнаем, что появился на свет он 22 января, в семье удельного крестьянина деревни Вялки Ивана Степанова, а крестили его на четвертый день – 26 января. При этом за весь месяц в приходе никто не умер и не сыграл свадьбу. Вторая страница книги заполнена плотнее, но «актов гражданского состояния» опять немного. По одному младенцу родилось в феврале и в апреле, умерло людей также двое – в апреле и в июне, а в мае – в традиционное время для свадеб – состоялось единственное бракосочетание.
Какие же сведения, содержащиеся в представленной метрической книге, могут быть интересны для историка? Прежде всего, имя священника. Как это ни странно может прозвучать, но иногда приходится сталкиваться с ситуацией, когда имя того или иного священнослужителя ни в каком ином документе не встречается. Разумеется, для XIX в. такая ситуация редкость, но в XVIII в. вполне возможна.
Также внимательный исследователь, анализируя метрическую книгу, сможет сделать ряд важных выводов социологического характера о жизни прихода.
В XIX в. форма метрических книг несколько видоизменяется, и они становятся более информативными. Если в XVIII в. имя священника в книге упоминалось, как правило, один раз – в «шапке» на титульном листе, то теперь мы встречаем имена всех священно- и церковнослужителей, принимавших участие в Таинствах, в каждом случае. Это в значительной степени разнообразит сведения о церковном клире. Мало того, что мы можем пополнить синодик интересующего нас храма, мы также имеем возможность проследить, кто из священников и когда служил, и в ряде случаев сделать попытку проанализировать полученную информацию.
Приведу примеры из собственной практики, когда такой анализ позволял найти ответ на вопросы о жизни прихода. Например, в процессе работы над историей одного подмосковного однокомплектного храма выяснилось, что его настоятеля, регулярно с января по апрель, крестившего и отпевавшего прихожан, вдруг с мая по июнь неожиданно сменил другой священник того же благочиния. Причем церковнослужитель все это время оставался прежним. Этот факт привлек к себе внимание. Причин такого положения дел могло быть несколько, но наиболее частыми были две: болезнь или какой-либо проступок батюшки, повлекший за собой временное отстранение от исполнения своих обязанностей. Дальнейшее «расследование» незамедлительно дало результат. Точно зная период отсутствия священника на приходе, не составило труда выяснить, что именно в это время он, по подтвердившейся на него жалобе, находился на исправлении на причетнической должности в другом храме. Выяснилось также, что именно явилось предметом жалобы, как происходил суд, множество иных важных подробностей из жизни прихода, давших ответы на ряд вопросов, возникавших ранее в процессе работы. История храма стала объемнее, полнее, выразительнее. Кроме того, обнаруженное дело, как это очень часто бывает, определило новые направления поиска. Таким образом, анализ всего одной метрической книги открыл значительный пласт доселе неизвестной информации, которая в силу некоторых причин технического свойства не могла быть обнаружена с помощью простого поиска по названиям дел.
Еще один пример из истории Покровского храма села Осеченки, метрическая книга которого была рассмотрена нами выше. В сентябре 1822 г. здесь случилась кража: из храма похитили несколько аршин холстины и немного денег. Было учреждено следствие, и обстоятельства складывались так, что под подозрением оказался настоятель храма Иоанн Семенович Наумов. Со временем, однако, стали выясняться подробности, все более оправдывавшие священника и указывавшие на другого подозреваемого – недавно избранного церковного старосту, человека с неоднозначной репутацией и к тому же непосредственно ведавшего хозяйственными и финансовыми вопросами. Только батюшка этого пережить не смог и, будучи не старым даже по понятиям XIX в. человеком, в январе 1823 г. скончался в разгар следствия, которое вот-вот должно было его оправдать. Чтобы выяснить обстоятельства его смерти, нам потребовалось открыть метрическую книгу, копия листов которой представлена на иллюстрации. Отец Иоанн, как следует из документа, стал вторым усопшим в Покровском приходе в январе 1823 г.
Прочитаем обширную запись о его отпевании и погребении: «№ 2. 24 генваря Кто имянно умерли: Села Сеченок Покровской церкви помре по христианской должности священник Иоанн Семенов, коему от роду было 45 лет. Какою болезнию: Колотьем. Кем исповеданы и приобщены: Исповедован и приобщен села Зюзина священником Петром Михайловым. Где погребены: Погребен при Покровской церкви и при олтаре. Оное погребение исправляли: Священник и Благочинный села Быкова Алексей Кириллов; Села Зюзина священник Петр Михайлов; Села Никитскаго священник Василий Михайлов; и Села Краскова священник Петр Иванов. Диакон московской Пречистенскаго сороку, что слывет Илии Пр. Обыденнаго, Николай Яковлев».
Итак, 45-летний священник Иоанн Наумов умирает «колотьем». Под этим термином, нередко, кстати, встречающимся в метрических книгах, в XIX в. скрывались самые разные болезни. Собственно, «колотье» значит, что «где-то закололо». Это могли быть хронические болезни, а мог быть и сердечный приступ. Зная, какой стресс перенес батюшка за некоторое время до кончины, вполне уместно предположить, что сердце не выдержало и он умер скоропостижно.
Чтобы проверить это предположение, раскроем ту же метрическую книгу, чтобы выяснить: а вдруг отец Иоанн перед смертью болел и перестал служить? Тогда в течение какого-то времени перед смертью его имя должно быть заменено именем другого священника. В части второй – «О сочетавшихся браком» – читаем: «21 генваря. Женился первым браком удельной Мячковской волости деревни Вялок крестьянин Иван Петров; поял за себя деревни Малые Вражки генерал-поручицы Татианы Левашевой крестьянскую девку Агриппину Николаеву, который брак венчал Покровской церкви священник Иван Семенов с причтом». То есть за три дня до смерти отец Иоанн был полностью работоспособен и исправлял свою службу. Это венчание стало последним для почившего батюшки, а учитывая его дату, можно считать наше предположение верным.
Если исходить только из материалов дела о краже в Покровском храме, нельзя сделать однозначного вывода об оправдании отца Иоанна, хотя то, какую заботу проявила Консистория о его семье, косвенно об этом свидетельствует. Следовательно, уже только сведения из метрической книги позволяют с высокой степенью вероятности через 200 лет восстановить честное имя священника.
Помимо богатейшего фактического материала, содержащегося в метрических книгах, необходимо отметить также и возможность увидеть личные автографы священно- и церковнослужителей, которые их заполняли. Иногда это оказывается важным аргументом в пользу подтверждения или опровержения составления какого-либо документа тем или иным священником – такие задачи иногда приходится решать исследователям.
А в некоторых случаях можно обнаружить собственноручные записи молодых батюшек, ставших мучениками за веру в 1930-х гг. и прославленных Церковью. На иллюстрации приведен фрагмент метрической книги Преображенского храма села Коренева Московского уезда 1909 г. с автографом священномученика Петра Маркова.
Чтобы проверить это предположение, раскроем ту же метрическую книгу, чтобы выяснить: а вдруг отец Иоанн перед смертью болел и перестал служить? Тогда в течение какого-то времени перед смертью его имя должно быть заменено именем другого священника. В части второй – «О сочетавшихся браком» – читаем: «21 генваря. Женился первым браком удельной Мячковской волости деревни Вялок крестьянин Иван Петров; поял за себя деревни Малые Вражки генерал-поручицы Татианы Левашевой крестьянскую девку Агриппину Николаеву, который брак венчал Покровской церкви священник Иван Семенов с причтом». То есть за три дня до смерти отец Иоанн был полностью работоспособен и исправлял свою службу. Это венчание стало последним для почившего батюшки, а учитывая его дату, можно считать наше предположение верным.
Если исходить только из материалов дела о краже в Покровском храме, нельзя сделать однозначного вывода об оправдании отца Иоанна, хотя то, какую заботу проявила Консистория о его семье, косвенно об этом свидетельствует. Следовательно, уже только сведения из метрической книги позволяют с высокой степенью вероятности через 200 лет восстановить честное имя священника.
Помимо богатейшего фактического материала, содержащегося в метрических книгах, необходимо отметить также и возможность увидеть личные автографы священно- и церковнослужителей, которые их заполняли. Иногда это оказывается важным аргументом в пользу подтверждения или опровержения составления какого-либо документа тем или иным священником – такие задачи иногда приходится решать исследователям.
А в некоторых случаях можно обнаружить собственноручные записи молодых батюшек, ставших мучениками за веру в 1930-х гг. и прославленных Церковью. На иллюстрации приведен фрагмент метрической книги Преображенского храма села Коренева Московского уезда 1909 г. с автографом священномученика Петра Маркова.
К началу ХХ века изменилась форма метрических книг. Теперь они стали «просторнее», печатались на хорошей бумаге с государственным гербом, хотя принцип их составления, по сути, остался почти таким же, каким был в XVIII в.
Таковы сведения, которые можно почерпнуть из метрических книг для исследований по истории храмов. Разумеется, выбранное нами направление исследований является лишь одним из многих и притом не самым популярным среди тех, кто изучает метрические книги. Очевидно, что самыми активными пользователями метрических книг можно назвать исследователей, предметом для которых являются генеалогические изыскания. В настоящем очерке мы сознательно не касаемся вопросов генеалогии, так как это тема отдельная, имеющая в своем арсенале собственные методики и инструменты. Что же касается работы с метрическими книгами по теме церковного краеведения, то в целом схема, которую можно предложить исследователю, выглядит следующим образом.
После того как у исследователя накопился определенный объем материалов, следует мысленно или на бумаге расположить их в хронологическом порядке и обратить внимание на количество документов, относящихся к тому или иному периоду. Составить, говоря математическим языком, некую гистограмму, которая покажет, какие временные промежутки описываются относительно большим числом документов, а какие – относительно меньшим. Нас интересуют последние.
Далее заказываем в архиве метрические книги этих периодов с интервалом в 3–5 лет. При необходимости – с меньшим интервалом. Такой поиск, во-первых, даст нам пропущенные имена священно- и церковнослужителей, а во-вторых, скорее всего, укажет новые направления исследования.
Кроме того, основанием для целенаправленного обращения к метрической книге являются любые события в жизни прихода, оставляющие у исследователя ощущение «недосказанности». Возможно, ответ кроется именно здесь.
Мы неоднократно отмечали важность установления имен священно- и церковнослужителей храма, история которого является предметом исследования. У читателя может возникнуть вопрос: а почему автор придает этому такое значение? Причин здесь две. Прежде всего, выявление наиболее полного списка лиц, служивших в данном храме, свидетельствует о качестве проведенной исследовательской работы. Больше имен – больше событий – история становится полнее. Но есть еще вторая, куда более существенная причина, заключающаяся в том, что, формируя такой список, мы составляем синодик храма, то есть перечень лиц, за которых можно и до́лжно молиться.
Порядок, при котором в каждом храме возносились молитвы о тех, кто здесь когда-либо служил, существовал на Руси издревле, и свои синодики имелись в любом приходе. Однако в период государственного богоборчества, продолжавшийся семь десятилетий, эта благочестивая традиция была насильственно прервана. Когда на рубеже 1980–1990-х гг. поруганные храмы стали массово возвращать Церкви, далеко не во всех вновь создаваемых религиозных общинах сохранялась память о тех, кто служил в их храме до революции. Трудно говорить о каких-то цифрах, но, думаю, что не ошибусь, если скажу, что лишь в одном из десяти восстанавливаемых приходов такие сведения имелись. Молитвенная жизнь, таким образом, возрождалась фактически на пустом месте, и имена тех, чьими преемниками становились христиане конца ХХ в., были им по большей части неизвестны. А между тем, все они нуждаются в нашей молитвенной поддержке. Как и мы, кстати, будем нуждаться, когда отойдем ко Господу. Поэтому возвращение их имен и составление храмового синодика является не просто прикладной исследовательской задачей, а жизненно необходимой миссией.
Именно с этих позиций следует относиться к интересной, но, в общем, рутинной архивной работе. Тогда она приобретет дополнительный и, возможно, главный смысл.
Продолжая тему необходимости выявления имен священно- и церковнослужителей, отметим еще один тип документов, где эту информацию можно почерпнуть. Речь пойдет о так называемых ревизских сказках. Прежде всего, как обычно, краткий экскурс в историю понятия. Словосочетание «ревизские сказки», несомненно, известно читателю главным образом по поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души». Для того чтобы понять, какие именно сведения содержатся в ревизских сказках, следует кратко пояснить, что они собой представляли. Уже из названия становится ясно, что эти документы являлись отражением результатов проведения неких ревизий, и это действительно так. В Российской империи периодически организовывались переписи сначала податного, а позже и просто населения, называвшиеся ревизиями.
Всего таких ревизий на протяжении XVIII в. и первой половины XIX в. было проведено десять. Первая была организована в 1718 г., последняя – в 1856 г. Промежутки между ревизиями не были постоянными и варьировались от 4 до 25 лет, иногда в эти промежутки сказки уточнялись. Важной особенностью ревизских сказок было то, что человек (ревизская душа), отмеченный в одной ревизии, считался живым до следующей. Это, собственно, и стало полем для мошенничества Чичикова, героя упомянутой поэмы, который скупал «мертвые души», числящиеся живыми до следующей ревизии. Помните его вопрос к каждому из помещиков, давно ли тот подавал сведения для ревизии? И если сказка не составлялась в течение длительного промежутка времени, то число умерших крестьян было значительным, и их-то мошенник и предлагал купить.
Таковы сведения, которые можно почерпнуть из метрических книг для исследований по истории храмов. Разумеется, выбранное нами направление исследований является лишь одним из многих и притом не самым популярным среди тех, кто изучает метрические книги. Очевидно, что самыми активными пользователями метрических книг можно назвать исследователей, предметом для которых являются генеалогические изыскания. В настоящем очерке мы сознательно не касаемся вопросов генеалогии, так как это тема отдельная, имеющая в своем арсенале собственные методики и инструменты. Что же касается работы с метрическими книгами по теме церковного краеведения, то в целом схема, которую можно предложить исследователю, выглядит следующим образом.
После того как у исследователя накопился определенный объем материалов, следует мысленно или на бумаге расположить их в хронологическом порядке и обратить внимание на количество документов, относящихся к тому или иному периоду. Составить, говоря математическим языком, некую гистограмму, которая покажет, какие временные промежутки описываются относительно большим числом документов, а какие – относительно меньшим. Нас интересуют последние.
Далее заказываем в архиве метрические книги этих периодов с интервалом в 3–5 лет. При необходимости – с меньшим интервалом. Такой поиск, во-первых, даст нам пропущенные имена священно- и церковнослужителей, а во-вторых, скорее всего, укажет новые направления исследования.
Кроме того, основанием для целенаправленного обращения к метрической книге являются любые события в жизни прихода, оставляющие у исследователя ощущение «недосказанности». Возможно, ответ кроется именно здесь.
Мы неоднократно отмечали важность установления имен священно- и церковнослужителей храма, история которого является предметом исследования. У читателя может возникнуть вопрос: а почему автор придает этому такое значение? Причин здесь две. Прежде всего, выявление наиболее полного списка лиц, служивших в данном храме, свидетельствует о качестве проведенной исследовательской работы. Больше имен – больше событий – история становится полнее. Но есть еще вторая, куда более существенная причина, заключающаяся в том, что, формируя такой список, мы составляем синодик храма, то есть перечень лиц, за которых можно и до́лжно молиться.
Порядок, при котором в каждом храме возносились молитвы о тех, кто здесь когда-либо служил, существовал на Руси издревле, и свои синодики имелись в любом приходе. Однако в период государственного богоборчества, продолжавшийся семь десятилетий, эта благочестивая традиция была насильственно прервана. Когда на рубеже 1980–1990-х гг. поруганные храмы стали массово возвращать Церкви, далеко не во всех вновь создаваемых религиозных общинах сохранялась память о тех, кто служил в их храме до революции. Трудно говорить о каких-то цифрах, но, думаю, что не ошибусь, если скажу, что лишь в одном из десяти восстанавливаемых приходов такие сведения имелись. Молитвенная жизнь, таким образом, возрождалась фактически на пустом месте, и имена тех, чьими преемниками становились христиане конца ХХ в., были им по большей части неизвестны. А между тем, все они нуждаются в нашей молитвенной поддержке. Как и мы, кстати, будем нуждаться, когда отойдем ко Господу. Поэтому возвращение их имен и составление храмового синодика является не просто прикладной исследовательской задачей, а жизненно необходимой миссией.
Именно с этих позиций следует относиться к интересной, но, в общем, рутинной архивной работе. Тогда она приобретет дополнительный и, возможно, главный смысл.
Продолжая тему необходимости выявления имен священно- и церковнослужителей, отметим еще один тип документов, где эту информацию можно почерпнуть. Речь пойдет о так называемых ревизских сказках. Прежде всего, как обычно, краткий экскурс в историю понятия. Словосочетание «ревизские сказки», несомненно, известно читателю главным образом по поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души». Для того чтобы понять, какие именно сведения содержатся в ревизских сказках, следует кратко пояснить, что они собой представляли. Уже из названия становится ясно, что эти документы являлись отражением результатов проведения неких ревизий, и это действительно так. В Российской империи периодически организовывались переписи сначала податного, а позже и просто населения, называвшиеся ревизиями.
Всего таких ревизий на протяжении XVIII в. и первой половины XIX в. было проведено десять. Первая была организована в 1718 г., последняя – в 1856 г. Промежутки между ревизиями не были постоянными и варьировались от 4 до 25 лет, иногда в эти промежутки сказки уточнялись. Важной особенностью ревизских сказок было то, что человек (ревизская душа), отмеченный в одной ревизии, считался живым до следующей. Это, собственно, и стало полем для мошенничества Чичикова, героя упомянутой поэмы, который скупал «мертвые души», числящиеся живыми до следующей ревизии. Помните его вопрос к каждому из помещиков, давно ли тот подавал сведения для ревизии? И если сказка не составлялась в течение длительного промежутка времени, то число умерших крестьян было значительным, и их-то мошенник и предлагал купить.
В ревизских сказках, помимо имени, указывались: место жительства, род занятий, родственники, а также возраст на момент предыдущей ревизии и на момент настоящей. В случае, если между ревизиями наступала смерть, указывалась ее дата и иногда причина. Таким образом, сведения, содержащиеся в ревизских сказках, являются ценным дополнением к уже упомянутым сведениям из ведомостей церковных причтов.
Кроме того, особенностью оформления ревизских сказок было то, что они составлялись посословно. То есть начиная с пятой ревизии (1794) на священно- и церковнослужителей с семьями составлялись отдельные сказки, что существенно оптимизирует поиск нужной информации.
В личном архиве автора, к сожалению, не нашлось хорошей фотокопии ревизских сказок духовенства, поэтому на иллюстрации представлен фрагмент типовой сказки девятой ревизии (1850) крестьян деревни Арининой, входившей в приход Покровской церкви села Карпова Богородского уезда, чудом сохранившейся у прихожан в период, когда храм был закрыт. Представленная сказка наглядно иллюстрирует сказанное выше о принципах ее составления. На левой стороне писались «ревизские души» мужского пола, на правой – женского. Интересно, что если для мужчин указывался возраст по предыдущей ревизии, дата «убытия» и возраст «на лицо», то для женщин указывалось лишь число полных лет на момент заполнения сказки. Здесь проявилось то, что мы сегодня назвали бы гендерным неравенством, при котором «ревизской душой» считалась «душа» только мужского пола. Это обстоятельство иногда является причиной неправильного понимания ряда статистических документов, составленных до реформы 1861 года.
Как пользоваться ревизской сказкой, покажем на примере. Так, под №9 показана семья крестьянина Аники Тимофеевича Каширина, которому по восьмой ревизии (предыдущей по отношению к той, которую мы рассматриваем) был 71 год. В сказке указано, что умер он 1836 г. Восьмая ревизия состоялась в 1833 г., значит, умер Аника Тимофеевич в 74 года. Его сыну Антону Аникину в 1833 г. было 29 лет. У него имелся сын Иван, которому было 10 месяцев. Если сказку 1833 г. заполняли осенью, то он родился зимой 1832/1833 г. Значит, женился Антон Аникин, скорее всего, именно в 1832 г. На ком? Смотрим на правую страницу и видим его жену по имени Мария Ивановна, о которой известно, что она была младше мужа на три года. Это известно из сравнения их возрастов по девятой ревизии. За время, прошедшее между ревизиями, у них родилась дочь Пелагея. Вычислить год ее рождения также не составит труда. Для этого достаточно из 1850 вычесть ее возраст (10 лет) и определить, что родилась она в 1840 г. и т.д. Необходимо иметь в виду, что приведенная система расчетов дат по ревизским сказкам допускает возможность погрешности до полугода. Это зависит от того, в каком месяце года произошло интересующее нас событие – до заполнения сказки или после.
По той же несложной схеме «читаются» все ревизские сказки, в том числе семей духовенства.
Публикация журнала «Московские епархиальные ведомости»
приводится с небольшими сокращениями
https://prichod.ru/
Кроме того, особенностью оформления ревизских сказок было то, что они составлялись посословно. То есть начиная с пятой ревизии (1794) на священно- и церковнослужителей с семьями составлялись отдельные сказки, что существенно оптимизирует поиск нужной информации.
В личном архиве автора, к сожалению, не нашлось хорошей фотокопии ревизских сказок духовенства, поэтому на иллюстрации представлен фрагмент типовой сказки девятой ревизии (1850) крестьян деревни Арининой, входившей в приход Покровской церкви села Карпова Богородского уезда, чудом сохранившейся у прихожан в период, когда храм был закрыт. Представленная сказка наглядно иллюстрирует сказанное выше о принципах ее составления. На левой стороне писались «ревизские души» мужского пола, на правой – женского. Интересно, что если для мужчин указывался возраст по предыдущей ревизии, дата «убытия» и возраст «на лицо», то для женщин указывалось лишь число полных лет на момент заполнения сказки. Здесь проявилось то, что мы сегодня назвали бы гендерным неравенством, при котором «ревизской душой» считалась «душа» только мужского пола. Это обстоятельство иногда является причиной неправильного понимания ряда статистических документов, составленных до реформы 1861 года.
Как пользоваться ревизской сказкой, покажем на примере. Так, под №9 показана семья крестьянина Аники Тимофеевича Каширина, которому по восьмой ревизии (предыдущей по отношению к той, которую мы рассматриваем) был 71 год. В сказке указано, что умер он 1836 г. Восьмая ревизия состоялась в 1833 г., значит, умер Аника Тимофеевич в 74 года. Его сыну Антону Аникину в 1833 г. было 29 лет. У него имелся сын Иван, которому было 10 месяцев. Если сказку 1833 г. заполняли осенью, то он родился зимой 1832/1833 г. Значит, женился Антон Аникин, скорее всего, именно в 1832 г. На ком? Смотрим на правую страницу и видим его жену по имени Мария Ивановна, о которой известно, что она была младше мужа на три года. Это известно из сравнения их возрастов по девятой ревизии. За время, прошедшее между ревизиями, у них родилась дочь Пелагея. Вычислить год ее рождения также не составит труда. Для этого достаточно из 1850 вычесть ее возраст (10 лет) и определить, что родилась она в 1840 г. и т.д. Необходимо иметь в виду, что приведенная система расчетов дат по ревизским сказкам допускает возможность погрешности до полугода. Это зависит от того, в каком месяце года произошло интересующее нас событие – до заполнения сказки или после.
По той же несложной схеме «читаются» все ревизские сказки, в том числе семей духовенства.
Публикация журнала «Московские епархиальные ведомости»
приводится с небольшими сокращениями
https://prichod.ru/
ПРОШЛОЕ - РЯДОМ!
Найдём информацию о ваших предках!
Услуги составления родословной, генеалогического древа.
ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ на нашем сайте:
www.genealogyrus.ru/zakazat-issledovanie-rodoslovnoj
ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ в нашей группе ВК:
https://vk.com/app5619682_-66437473
https://www.genealogyrus.ru
https://генеалогия.online
Найдём информацию о ваших предках!
Услуги составления родословной, генеалогического древа.
ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ на нашем сайте:
www.genealogyrus.ru/zakazat-issledovanie-rodoslovnoj
ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ в нашей группе ВК:
https://vk.com/app5619682_-66437473
https://www.genealogyrus.ru
https://генеалогия.online
GENEALOGYRUS.RU