Рыбинские пивовары
Пивной бизнес продолжили два сына Ивана Алексеевича – старший Иван и младший Андрей. Дети не росли трутнями: мальчиками они торговали в лавках, бегали рассыльными в конторе отцовского предприятия. В юности отправились в Европу, где постигали секреты мастерства в пивоварнях Дрездена и Пльзеня.
Андрей больше брата углублялся в бизнес отца, поддерживая его на плаву. Зато от Ивана пошли рыбинские Дурдины. От двух жен у Ивана Ивановича было девять детей. И один из его сыновей – тоже Иван – отправился в Рыбинск. Причину раскола семьи источники не называют, возможно, внукам пивовара надоело толкаться локтями в столице и захотелось расширить географию бизнеса.
Почему питерские пивовары вообще остановились на Рыбинске? Замужем за рыбинским купцом Щербаковым недолго побыла дочь Ивана Алексеевича. После ранней смерти зятя дед перевез внуков к себе под опеку, а в рыбинском доме Щербаковых появился магазин Дурдиных. Сюда и отправился внук шестихинского предпринимателя – 24-летний купец Иван Иванович, первый Дурдин, с которым рыбинцы познакомились лично.
С 1876 года первый рыбинский Дурдин торговал на ул. Крестовой питерской продукцией, а потом решил открыть производство на месте – приобрел 10 участков земли за Черемухой, городские власти одобрили постройку пивоваренного завода. Строил «Богемию» любимый дурдинский архитектор Василий фон Геккер, возводивший еще питерский особняк семьи. Вышел не завод, а настоящий средневековый замок – с башенками, флюгерами, массивными стенами.
С июля 1878 г. рыбинский завод начал выпускать продукцию. Ассортимент был столичный, уверяли покупателя «Ярославские губернские ведомости»: пиво «Портер», «Богемское», «Пильзенское», «Столовое», «Черное бархатное», мед розовый царский и белый лимонный. Ценили дурдинскую продукцию не только покупатели – на выставках пиво и квас награждали медалями: серебро в Ярославле, серебро в Москве, большая серебряная медаль на ремесленно-промышленной выставке в Рыбинске.
Дела шли отлично. Дурдин открывал склады и ледники под продукцию в Угличе, Ярославле, Бежецке, Костроме и Нижнем Новгороде. С семьей – супругой и тремя сыновьями – он жил на ул. Крестовой, 66. Двухэтажный дом вскоре надстроили еще на этаж. И открыли прямо в доме пивную с кегельбаном, бильярдами и граммофонами. В разных уголках города дурдинским пивом торговали распивочные лавки числом до 20.
По семейной традиции старшего сына пивовар назвал Иваном. Третьему в дурдинском роду Ивану Ивановичу пришлось восстанавливать «Богемию» после пожара. В 1908 году загорелась солодосушилка, пожар уничтожил изнутри главный корпус, хмелевой склад, зерносушилки, лабораторию, зернодробилку. Ущерб составил 12 тыс. рублей – за незастрахованный хмель. За остальное Дурдины получили страховку – 227 тысяч. Завод восстановили всего через два года и даже с прибытком – дополнительно оборудовали отделение минеральных вод, поставили новый паровой котел. Хмель в «Богемию» поставляли из Чехии и Польши, дрожжи – из Копенгагена.
Перед Первой мировой войной на заводе трудились 103 рабочих, шесть пивоваров и медовар, мастер минеральных вод, лаборант, приказчик бутылочного розлива, приказчик по хозяйству и обозу, агент по отправке и приемке, акцизный чиновник, инженер, механик. В год завод производил 300 тыс. ведер пива на сумму 570 тыс. рублей.
Проблемы начались во время войны – сухой закон сильно ударил по пивоварам. Добила Дурдиных революция, причем в прямом смысле слова. Солдаты расстреляли старика Дурдина и его младших сыновей – Германа и Николая, приехавших к отцу из Петрограда.
Краевед Алексей Золотарев воспоминал, что жена старика Дурдина с прислугой ночью тайком погрузили тела на телеги и перевезли на Георгиевское кладбище, отпевал погибших диакон Алексей Лебедев, за что был арестован.
По данным книги «Рыбинский некрополь», в старой части Георгиевского кладбища рядом находились три могилы Дурдиных. Кроме имен, на памятниках были указаны одинаковые даты смерти.