Как сын приказчика убыточные заводы поднял, но в историю не вошёл из-за благородного происхождения
Он мог бы стать одним из символов Нижнего Тагила, как, например, отец и сын Черепановы, но подвело происхождение: по мнению идеологов Свердловского обкома ВКП(б), «сын приказчика не может быть тем человеком, которым должны гордиться советские люди, строители коммунизма». Вообще, непролетарское происхождение выдающегося механика, талантливого инженера, геолога, педагога и управленца не давало исследователям вплотную заняться этой яркой персоной в истории Тагила довольно долгое время. Первая более-менее подробная научная статья о жизни и деятельности Фотия Ильича Швецова появилась лишь в 1950-х годах, но была доступна только ограниченному кругу уральских историков. До недавнего времени единственным источником информации об этом знаменитом тагильчанине была книжка В. С. Виргинского «Фотий Ильич Швецов. 1805–1855», которая вышла в свет в далёком 1977 году. Из 120 страниц этой книги 25 были заняты под предисловие и вводную часть с цитированием почему-то Маркса, Ленина и Пушкина, ещё 20 страниц ушли под иллюстрации и перечень использованной литературы. Оставшийся объём книги был использован автором для пересказа обобщённой биографии Фотия Швецова и изложения собственных догадок в попытках объяснить некоторые факты из жизни выдающегося инженера и механика.
Виктор Семёнович Виргинский (Гуревич) и его книга «Фотий Ильич Швецов. 1805–1855
Уроженец Мытищ Виктор Гуревич, выпускник МИНХа*, ещё учась в аспирантуре Московского института истории, философии и литературы имени Чернышевского, написал несколько статей об истории развития железнодорожного транспорта России, на основании которых в 1936 году издал книгу «История техники железнодорожного транспорта», которая впоследствии пережила несколько переизданий. Перед тем как отправить рукопись книги на корректуру, Виктор Семёнович взял себе писательский псевдоним, став для читателей Виргинским. Потом из-под его пера вышли книги «Начало парового судоходства в России» (1948), «К. Д. Фролов — выдающийся русский техник XVIII века» (1950), «Черепановы» (1957), «Творцы новой техники в крепостной России» (1957), «Джордж Стефенсон. 1781–1848» (1964) и ряд других. В 1977 году он выпустил книгу о Фотии Ильиче Швецове. С тех пор ссылки на труды «профессора Виргинского» стали чаще встречаться в трудах тагильских краеведов**.
К чести тагильских краеведов надо сказать, что личность Ф. И. Швецова не была предана забвению, а его биография время от времени пополнялась новыми и новыми фактами. Так, например, Ю. В. Шарипов на основании архивных документов из ГАСО восстановил родословную Фотия Ильича. Однако последние пять-шесть лет его жизни до недавнего времени оставались неизвестными.
Загадочности личности Фотия Швецова добавляет и тот факт, что до наших дней не сохранилось ни одного его изображения — портрета или рисунка. Правда, в 2014 году одна из сотрудниц Нижнетагильского музея-заповедника выдвинула предположение, что один из персонажей картины «Листокатальный цех» работы П. Ф. Худоярова и есть знаменитый тагильский механик. Гипотезу растиражировали в местных и областных СМИ и поспешили объявить сенсацией, но скептики быстро раскритиковали «открытие». Весьма сдержано отнеслись к гипотезе и потомки Фотия Ильича.
Уроженец Мытищ Виктор Гуревич, выпускник МИНХа*, ещё учась в аспирантуре Московского института истории, философии и литературы имени Чернышевского, написал несколько статей об истории развития железнодорожного транспорта России, на основании которых в 1936 году издал книгу «История техники железнодорожного транспорта», которая впоследствии пережила несколько переизданий. Перед тем как отправить рукопись книги на корректуру, Виктор Семёнович взял себе писательский псевдоним, став для читателей Виргинским. Потом из-под его пера вышли книги «Начало парового судоходства в России» (1948), «К. Д. Фролов — выдающийся русский техник XVIII века» (1950), «Черепановы» (1957), «Творцы новой техники в крепостной России» (1957), «Джордж Стефенсон. 1781–1848» (1964) и ряд других. В 1977 году он выпустил книгу о Фотии Ильиче Швецове. С тех пор ссылки на труды «профессора Виргинского» стали чаще встречаться в трудах тагильских краеведов**.
К чести тагильских краеведов надо сказать, что личность Ф. И. Швецова не была предана забвению, а его биография время от времени пополнялась новыми и новыми фактами. Так, например, Ю. В. Шарипов на основании архивных документов из ГАСО восстановил родословную Фотия Ильича. Однако последние пять-шесть лет его жизни до недавнего времени оставались неизвестными.
Загадочности личности Фотия Швецова добавляет и тот факт, что до наших дней не сохранилось ни одного его изображения — портрета или рисунка. Правда, в 2014 году одна из сотрудниц Нижнетагильского музея-заповедника выдвинула предположение, что один из персонажей картины «Листокатальный цех» работы П. Ф. Худоярова и есть знаменитый тагильский механик. Гипотезу растиражировали в местных и областных СМИ и поспешили объявить сенсацией, но скептики быстро раскритиковали «открытие». Весьма сдержано отнеслись к гипотезе и потомки Фотия Ильича.
Персонаж картины П. Ф. Худоярова «Листокатальный цех» (реконструкция И. Васфиловой), который, по мнению некоторых научных сотрудников НТМЗ «Горнозаводской Урал», является Ф. И. Швецовым.
Фотий Ильич Швецов родился в заводском посёлке Черноисточинского завода 28 августа 1805 года в семье крепостного заводского служащего. Его отец, Илья Григорьевич Швецов, окончив Тагильскую заводскую школу, несколько лет проработал на разных должностях на Нижнетагильском железоделательном заводе, а затем получил назначение на Черноисточинский подливной завод на должность заводского надзирателя.
Фотий Ильич Швецов родился в заводском посёлке Черноисточинского завода 28 августа 1805 года в семье крепостного заводского служащего. Его отец, Илья Григорьевич Швецов, окончив Тагильскую заводскую школу, несколько лет проработал на разных должностях на Нижнетагильском железоделательном заводе, а затем получил назначение на Черноисточинский подливной завод на должность заводского надзирателя.
«Вид Черноисточинского завода» (худ. Павел Веденецкий, 1836 г.)
К должности был положен приличный оклад, что позволило Илье Григорьевичу обзавестись хозяйством и создать семью. В феврале 1802-го он женится, но брак оказывается недолгим: вскоре молодая жена умирает от болезни. Через год с небольшим после этого печального события, в мае 1803 года, Илья Швецов женится повторно на Анне Семёновне Стрижевой. И через два года у супругов рождается первенец — сын Фотий.
Служба на новом месте складывается удачно, и семья Швецовых растёт. В 1807 году рождается сын Иван, ещё три года спустя — сын Яков, затем — сын Николай и дочь Анна. Но в 1817 году «по небрежному недогляду» Ильи Григорьевича происходит авария на заводской плотине, повлекшая за собой убытки и человеческие жертвы. После недолгого следствия его снимают с должности, «обременяют» существенным штрафом и отправляют на Нижнетагильский завод без должности, «исполнителем иных поручений». Чтобы погасить штраф, семья была вынуждена продать всё имущество и дом в Черноисточинске.
Лишившись денежной должности, Илья Григорьевич потерял в окладе (40 рублей в год против 89), но не лишился статуса заводского служащего, что давало ему и членам семьи ряд льгот. Одной из этих льгот являлось получение бесплатного образования в заводских учебных заведениях. Надо сказать, что начальное образование получили все дети Швецовых, однако дальнейшее обучение оказалось интересным не всем.
В год переезда на Нижнетагильский завод Фотию Швецову исполнилось 12 лет. Он продолжает учиться в заводской школе (будущем Выйском училище) и скоро попадает в перечень самых прилежных учеников, который регулярно составлялся смотрителем школы и отправлялся прямиком главному управляющему тагильских заводов. Демидовское хозяйство растёт, развивается и нуждается в местных специалистах, а господин заводовладелец — Николай Никитич Демидов — выделяет изрядные суммы для подготовки кадров. Наиболее прилежные ученики направляются для дальнейшего обучения в Москву, Петербург или даже за границу: во Францию, Италию, Германию. Самых лучших управляющий экзаменовал сам, распределял по специальностям, а их подробные характеристики отправлял на утверждение самому Николаю Демидову.
В 1821 году в списках, посланных на утверждение Демидову, оказался и Фотий Швецов. Николай Никитич обратил внимание не только на способного ученика, но и на положение его родителя. Хозяин распорядился вернуть на производство опального служащего и подыскать ему должность в соответствии «с положением и навыком». Правда, на первых порах оклад Илье Григорьевичу положили невысокий — всего 6 рублей в месяц серебром (72 рубля в год). Перемены оказались как нельзя кстати: к тому времени семья Швецовых увеличилась ещё на двух человек. Фотия же вместе с другими учениками, отобранными для продолжения учёбы, ждало ещё одно испытание — собеседование с самим хозяином, которое юноша с честью выдержал.
Николай Никитич оказался приятно удивлён широтой и глубиной знаний юного Швецова. Он направляет его в Петербург, а оттуда — в Париж к главному уполномоченному в делах Демидовых во Франции шевалье Анри Вейера. В сопровождающем письме ученику предписывалось «особое внимание уделить изучению минералогии, химии, металловедения и геологии». Обучаться Швецову предстояло в учебных заведениях города Меца***.
Здесь надо отметить, что Николай Никитич Демидов, привыкший держать всё под личным контролем, взял за правило время от времени проверять, чему научились люди, на образование которых он тратит деньги. Одним из условий для продолжения учёбы было требование изучить язык страны пребывания за полгода. Если это требование выполнялось, то с учениками велась переписка на иностранном языке в течение всего периода их обучения. Тех, кто не справлялся с хозяйским экзаменом, отправляли назад в Россию. Каково же было удивление Демидова, когда уже через три месяца Вейера передал ему письмо от Фотия Швецова, написанное на хорошем французском языке. В этом письме «обучающийся воспитанник Швецов» излагал подробный отчёт об учебном процессе и полученных знаниях, а в конце письма попросил... выделить ему дополнительно средств на приобретение новых трудов по химии, математике, металлургии и механике. Изумлённый Демидов приказал выделить необходимую сумму.
К должности был положен приличный оклад, что позволило Илье Григорьевичу обзавестись хозяйством и создать семью. В феврале 1802-го он женится, но брак оказывается недолгим: вскоре молодая жена умирает от болезни. Через год с небольшим после этого печального события, в мае 1803 года, Илья Швецов женится повторно на Анне Семёновне Стрижевой. И через два года у супругов рождается первенец — сын Фотий.
Служба на новом месте складывается удачно, и семья Швецовых растёт. В 1807 году рождается сын Иван, ещё три года спустя — сын Яков, затем — сын Николай и дочь Анна. Но в 1817 году «по небрежному недогляду» Ильи Григорьевича происходит авария на заводской плотине, повлекшая за собой убытки и человеческие жертвы. После недолгого следствия его снимают с должности, «обременяют» существенным штрафом и отправляют на Нижнетагильский завод без должности, «исполнителем иных поручений». Чтобы погасить штраф, семья была вынуждена продать всё имущество и дом в Черноисточинске.
Лишившись денежной должности, Илья Григорьевич потерял в окладе (40 рублей в год против 89), но не лишился статуса заводского служащего, что давало ему и членам семьи ряд льгот. Одной из этих льгот являлось получение бесплатного образования в заводских учебных заведениях. Надо сказать, что начальное образование получили все дети Швецовых, однако дальнейшее обучение оказалось интересным не всем.
В год переезда на Нижнетагильский завод Фотию Швецову исполнилось 12 лет. Он продолжает учиться в заводской школе (будущем Выйском училище) и скоро попадает в перечень самых прилежных учеников, который регулярно составлялся смотрителем школы и отправлялся прямиком главному управляющему тагильских заводов. Демидовское хозяйство растёт, развивается и нуждается в местных специалистах, а господин заводовладелец — Николай Никитич Демидов — выделяет изрядные суммы для подготовки кадров. Наиболее прилежные ученики направляются для дальнейшего обучения в Москву, Петербург или даже за границу: во Францию, Италию, Германию. Самых лучших управляющий экзаменовал сам, распределял по специальностям, а их подробные характеристики отправлял на утверждение самому Николаю Демидову.
В 1821 году в списках, посланных на утверждение Демидову, оказался и Фотий Швецов. Николай Никитич обратил внимание не только на способного ученика, но и на положение его родителя. Хозяин распорядился вернуть на производство опального служащего и подыскать ему должность в соответствии «с положением и навыком». Правда, на первых порах оклад Илье Григорьевичу положили невысокий — всего 6 рублей в месяц серебром (72 рубля в год). Перемены оказались как нельзя кстати: к тому времени семья Швецовых увеличилась ещё на двух человек. Фотия же вместе с другими учениками, отобранными для продолжения учёбы, ждало ещё одно испытание — собеседование с самим хозяином, которое юноша с честью выдержал.
Николай Никитич оказался приятно удивлён широтой и глубиной знаний юного Швецова. Он направляет его в Петербург, а оттуда — в Париж к главному уполномоченному в делах Демидовых во Франции шевалье Анри Вейера. В сопровождающем письме ученику предписывалось «особое внимание уделить изучению минералогии, химии, металловедения и геологии». Обучаться Швецову предстояло в учебных заведениях города Меца***.
Здесь надо отметить, что Николай Никитич Демидов, привыкший держать всё под личным контролем, взял за правило время от времени проверять, чему научились люди, на образование которых он тратит деньги. Одним из условий для продолжения учёбы было требование изучить язык страны пребывания за полгода. Если это требование выполнялось, то с учениками велась переписка на иностранном языке в течение всего периода их обучения. Тех, кто не справлялся с хозяйским экзаменом, отправляли назад в Россию. Каково же было удивление Демидова, когда уже через три месяца Вейера передал ему письмо от Фотия Швецова, написанное на хорошем французском языке. В этом письме «обучающийся воспитанник Швецов» излагал подробный отчёт об учебном процессе и полученных знаниях, а в конце письма попросил... выделить ему дополнительно средств на приобретение новых трудов по химии, математике, металлургии и механике. Изумлённый Демидов приказал выделить необходимую сумму.
Николай Никитич Демидов
Помимо основных химии и минералогии, Фотий Швецов посещал лекции по другим предметам. На первом году обучения это были математика, география и архитектурное черчение; на втором — черчение, физика, начертательная геометрия и камнерезное искусство; на третьем — химия, физика и механика. В 1824 году курс обучения в Меце был закончен. Но домой Фотий Ильич не поехал, а был вызван в Полерос на аудиенцию с хозяином. По свидетельству Павла Николаевича Демидова, в тот год гостившего у отца, Демидов-старший принял юношу «с почтением, не соответствующим подлому происхождению его». За три часа беседы они живо обсуждали некоторые проекты, которые Швецов присылал Николаю Никитичу ранее. В частности, проекты усовершенствования грохотов для золотых промыслов и откачки грунтовых вод из шахт. Финал аудиенции стал для Фотия неожиданностью: хозяин предложил ему продолжить учёбу в Париже, в знаменитой Горной школе (École nationale supérieure des mines de Paris), где преподавали самые известные на тот период учёные Старого Света. Юноша не посмел возражать хозяину.
Помимо основных химии и минералогии, Фотий Швецов посещал лекции по другим предметам. На первом году обучения это были математика, география и архитектурное черчение; на втором — черчение, физика, начертательная геометрия и камнерезное искусство; на третьем — химия, физика и механика. В 1824 году курс обучения в Меце был закончен. Но домой Фотий Ильич не поехал, а был вызван в Полерос на аудиенцию с хозяином. По свидетельству Павла Николаевича Демидова, в тот год гостившего у отца, Демидов-старший принял юношу «с почтением, не соответствующим подлому происхождению его». За три часа беседы они живо обсуждали некоторые проекты, которые Швецов присылал Николаю Никитичу ранее. В частности, проекты усовершенствования грохотов для золотых промыслов и откачки грунтовых вод из шахт. Финал аудиенции стал для Фотия неожиданностью: хозяин предложил ему продолжить учёбу в Париже, в знаменитой Горной школе (École nationale supérieure des mines de Paris), где преподавали самые известные на тот период учёные Старого Света. Юноша не посмел возражать хозяину.
Горная школа в Париже (фото 2007 и 2014 гг.)
Как вспоминал впоследствии в своих дневниках Анри Вейера, присутствовавший на встрече, «студент Швецов выглядел смущённым необыкновенно, но старался сдерживать себя».
С 1824 по 1827 год Фотий Ильич проходит обучение в парижской Горной школе, где изучает химию, геологию, эксплуатацию рудников, металлургию чёрных, цветных и драгоценных металлов, а кроме того, принцип действия и конструирование машин и механизмов для горнодобывающих и металлургических предприятий. Большое внимание преподаватели этого учебного заведения уделяли практическим работам, некоторые из которых (например, проектирование металлургического завода) были в то время уникальны.
В Париже на плечи Швецова ложится ещё одна задача — присматривать за юным Анатолием Демидовым, которого отец определил на учёбу в École nationale supérieure des mines de Paris. И несмотря на разницу в возрасте (Фотию на тот момент исполнилось 19 лет, а Анатолию было 12), ученики подружились. Уже после смерти Анатолия Николаевича в его личных архивах был найден дневник, который он вёл в Горной школе. Из записей в дневнике следовало, что его старший товарищ, которого Анатоль называл «дядькой», покрывал некоторые не совсем приличные выходки юного Демидова, сопровождал его и в походах в театры, и на прогулках по городу. Впоследствии дружба с молодым хозяином позволит Швецову получить целый ряд преференций на заводах и обзавестись многими полезными знакомствами.
Как вспоминал впоследствии в своих дневниках Анри Вейера, присутствовавший на встрече, «студент Швецов выглядел смущённым необыкновенно, но старался сдерживать себя».
С 1824 по 1827 год Фотий Ильич проходит обучение в парижской Горной школе, где изучает химию, геологию, эксплуатацию рудников, металлургию чёрных, цветных и драгоценных металлов, а кроме того, принцип действия и конструирование машин и механизмов для горнодобывающих и металлургических предприятий. Большое внимание преподаватели этого учебного заведения уделяли практическим работам, некоторые из которых (например, проектирование металлургического завода) были в то время уникальны.
В Париже на плечи Швецова ложится ещё одна задача — присматривать за юным Анатолием Демидовым, которого отец определил на учёбу в École nationale supérieure des mines de Paris. И несмотря на разницу в возрасте (Фотию на тот момент исполнилось 19 лет, а Анатолию было 12), ученики подружились. Уже после смерти Анатолия Николаевича в его личных архивах был найден дневник, который он вёл в Горной школе. Из записей в дневнике следовало, что его старший товарищ, которого Анатоль называл «дядькой», покрывал некоторые не совсем приличные выходки юного Демидова, сопровождал его и в походах в театры, и на прогулках по городу. Впоследствии дружба с молодым хозяином позволит Швецову получить целый ряд преференций на заводах и обзавестись многими полезными знакомствами.
Робер Лефевр (Robert Lefèvre) Портрет Анатолия Демидова, 1825 г.
Тем временем к мнению молодого горного инженера Швецова уже начинает прислушиваться и Демидов-старший. В 1825 году Фотий Ильич Швецов по распоряжению Николая Никитича совершает ряд поездок по горным и металлургическим предприятиям Европы, расположенным в Италии, Австрии и Германии. В этой поездке его сопровождал ещё один демидовский «воспитанник» — Алексей Ерофеев. Впоследствии Ерофеев некоторое время работал помощником Швецова, а затем получил должность приказчика.
Прилежный ученик из России быстро завоевал симпатии и преподавателей Горной школы. Один из них — Пьер Бертье — в 1827 году писал Демидову:
«Обучающийся Швецов уже сейчас может управлять горным предприятием, умножая Ваши славу и репутацию».
Тем временем тяжело больной Николай Никитич чувствуя, что дни его сочтены, спешит дать последние указания относительно устройства и управления своими заводами. В письме управляющему тагильскими заводами Александру Акинфиевичу Любимову Демидов пишет:
«Оного Фотея Ильина следует поставить не ниже приказчика, но прежде пусть побудет при тебе на разных поручениях, для его же пользы…»
Самому же Фотию Швецову в 1827 году Николай Никитич Демидов предписывает ехать в Англию «для ознакомления устройства паровых машин и иных технических достижений». Отдельным письмом были переданы вопросы приказчика тагильского завода П. С. Макарова, который в ту пору занимался опытами по пудлингованию железа на демидовских заводах. Опыты Макарова нельзя было назвать удачными, но Демидов полагал, что суть проблемы заключается в недостатке знаний в этой сфере производства. Фотию Ильичу было велено досконально изучить технологию процесса и по возвращении в Россию изложить свои предложения по решению этой проблемы. На обратном пути из Англии молодой инженер должен был заехать в Голландию, где ему надлежало тщательно ознакомиться с местным прядильным производством.
Из этого вояжа Фотий Ильич возвратился спустя три месяца, после чего сразу направился во Флоренцию с подробным докладом для Демидова. Там же, на роскошной вилле в Полеросе, Швецов впервые обратился к хозяину с просьбой дать ему вольную. Просьбу он мотивировал тем, что крепостному трудно оперативно перемещаться по стране, а тем более ездить за рубеж — каждая поездка требует разрешения и согласования, на всё это уходит много времени. Будучи вольным, он мог бы быстрее выполнять поручения, и отношение иноземных промышленников к вольному человеку будет иное.
Николай Никитич, любивший играть на людях просвещённого либерала, пообещал подумать, но сразу же после отъезда Швецова на Урал написал сыну Павлу:
«Воспитанников, кои обучались нами в Европе, следует приставить к делу так, чтобы стараниями своими смогли бы они принесть заводам наибольшую пользу. Окладов и подарков им, а особо Фотею Ильину, не жалеть, но отпускной от заводов не давать, ибо сбегут либо переманят их, а мы, потративши на их обучение по пяти тысяч рублёв, будем локти кусать».
Тем временем к мнению молодого горного инженера Швецова уже начинает прислушиваться и Демидов-старший. В 1825 году Фотий Ильич Швецов по распоряжению Николая Никитича совершает ряд поездок по горным и металлургическим предприятиям Европы, расположенным в Италии, Австрии и Германии. В этой поездке его сопровождал ещё один демидовский «воспитанник» — Алексей Ерофеев. Впоследствии Ерофеев некоторое время работал помощником Швецова, а затем получил должность приказчика.
Прилежный ученик из России быстро завоевал симпатии и преподавателей Горной школы. Один из них — Пьер Бертье — в 1827 году писал Демидову:
«Обучающийся Швецов уже сейчас может управлять горным предприятием, умножая Ваши славу и репутацию».
Тем временем тяжело больной Николай Никитич чувствуя, что дни его сочтены, спешит дать последние указания относительно устройства и управления своими заводами. В письме управляющему тагильскими заводами Александру Акинфиевичу Любимову Демидов пишет:
«Оного Фотея Ильина следует поставить не ниже приказчика, но прежде пусть побудет при тебе на разных поручениях, для его же пользы…»
Самому же Фотию Швецову в 1827 году Николай Никитич Демидов предписывает ехать в Англию «для ознакомления устройства паровых машин и иных технических достижений». Отдельным письмом были переданы вопросы приказчика тагильского завода П. С. Макарова, который в ту пору занимался опытами по пудлингованию железа на демидовских заводах. Опыты Макарова нельзя было назвать удачными, но Демидов полагал, что суть проблемы заключается в недостатке знаний в этой сфере производства. Фотию Ильичу было велено досконально изучить технологию процесса и по возвращении в Россию изложить свои предложения по решению этой проблемы. На обратном пути из Англии молодой инженер должен был заехать в Голландию, где ему надлежало тщательно ознакомиться с местным прядильным производством.
Из этого вояжа Фотий Ильич возвратился спустя три месяца, после чего сразу направился во Флоренцию с подробным докладом для Демидова. Там же, на роскошной вилле в Полеросе, Швецов впервые обратился к хозяину с просьбой дать ему вольную. Просьбу он мотивировал тем, что крепостному трудно оперативно перемещаться по стране, а тем более ездить за рубеж — каждая поездка требует разрешения и согласования, на всё это уходит много времени. Будучи вольным, он мог бы быстрее выполнять поручения, и отношение иноземных промышленников к вольному человеку будет иное.
Николай Никитич, любивший играть на людях просвещённого либерала, пообещал подумать, но сразу же после отъезда Швецова на Урал написал сыну Павлу:
«Воспитанников, кои обучались нами в Европе, следует приставить к делу так, чтобы стараниями своими смогли бы они принесть заводам наибольшую пользу. Окладов и подарков им, а особо Фотею Ильину, не жалеть, но отпускной от заводов не давать, ибо сбегут либо переманят их, а мы, потративши на их обучение по пяти тысяч рублёв, будем локти кусать».
Николай Никитич Демидов (неизв. худ.)
Тут же заводчик пишет управляющему Любимову:
«Оной Фотей, будучи от Бога одарён умом да иными способностями за десятерых, для заводских дел и своих прожектов ни в чём нужды знать не должен… Плати ему как себе, Александр Акинфиевич, дари подарками, но речи его об отпускной пресекай и сам не заводи».
По приезде на Нижнетагильский завод Фотий Ильич Швецов был принят приказчиками и управляющим на равных. Александр Акинфиевич Любимов предложил молодому инженеру поселиться у себя, пока тот не обзаведётся своим хозяйством, наказал по любому вопросу обращаться без доклада и совсем дружески обязал непременно бывать у него на воскресных обедах.
Надо сказать, что Любимов прекрасно разбирался в людях и мог найти подход к любому, будь то простой рудокоп или приказчик. Но этот молодой человек понравился Любимову особо.
«Изрядно знает рудное да железное дело, аглицкий, немецкий да французский языки, — нахваливал он Швецова в донесении Н. Н. Демидову. — Вежеством заметен, учтив, да бесперечь умён и способность имеет сложное объяснить просто».
Чтобы исключить возможные козни со стороны других приказчиков, а с другой стороны, чтобы посмотреть молодого гения в деле, Любимов предлагает Фотию Ильичу принять в управление Меднорудянский рудник — пожалуй, самое узкое место в тагильских владениях Демидовых. Проблем на Медной Рудянке было хоть отбавляй: низкая производительность труда, грязь, частые аварии, травматизм и почти полное отсутствие механизации. В те годы месторождение отрабатывалось исключительно подземным способом — шахтами, хаотично расположенными по всей площади месторождения. Сечения шахт варьировались от квадратных до прямоугольных, разделённых на три отделения: одно для подъёма бадьи, другое для спуска, а третье использовалось как лестничное. Отработка подземным способом была обусловлена большой мощностью наносов и бедностью руд на верхних горизонтах. Эксплуатация Меднорудянского месторождения велась бессистемно, хищнически: из мощной рудной залежи выбирались лишь наиболее богатые медью участки. Но главной бедой рудника в те времена была вода, практически постоянно стоявшая в шахтах. Предлагая Фотию Ильичу возглавить рудник, Любимов давал молодому инженеру ещё и карт-бланш на воплощение в жизнь его многочисленных проектов по механизации производства. К приятному удивлению Александра Акинфиевича, Швецов, ни секунды не раздумывая, согласился.
Те годы, когда Меднорудянским рудником управлял Фотий Ильич Швецов, стали золотым периодом в жизни рудника. О том, как выглядел Меднорудянский рудник при Швецове, мы с вами можем судить по картине В. П. Худоярова «Меднорудянский рудник». О том, как он выглядел до 1828 года и после 1855-го — по фотографии рудника, сделанной в последнем десятилетии XIX века.
Прежде всего Фотий Ильич реорганизовал процесс добычи руды, навёл на территории рудника порядок и чистоту, начал борьбу с водой. Если до прихода Швецова водоотлив из шахт осуществлялся бадейным способом с конным приводом, то вскоре после вступления Фотия Ильича в должность воду стали собирать водоотливным штреком, откуда её откачивали поверхностными насосами, приводимыми в движение двумя штанговыми машинами. Любопытно, что эти штанговые машины проработали на руднике до 1918 года!
В январе 1828 года Швецов обращается к главному механику тагильских заводов Ефиму Алексеевичу Черепанову с просьбой «применить стоящую на испытаниях его паровую машину для отвода грунтовых вод на Медной Рудянке». Черепанов-старший, до этого в течение полутора лет безуспешно добивавшийся от управляющего Любимова разрешения на применение своей паровой машины на производстве, сразу же согласился. 8 февраля 1828 года машина была успешно запущена на Меднорудянском руднике. Швецов, понаблюдав за работой машины с месяц, заказал Черепанову ещё два подобных агрегата, пожелав, правда, по возможности увеличить их мощность. В то же время Швецов подробнейшим образом знакомится со старыми медными рудниками — Выйским и Андреевским, пытаясь с помощью знаний, полученных во Франции, найти там новые залежи медной руды.
В 1828 году знания, настойчивость и профессиональный подход к добыче руд Фотия Ильича Швецова позволили не только вытащить рудник из перечня убыточных хозяйств, но и доказали преимущества и финансовые выгоды европейской системы организации труда. О молодом приказчике Меднорудянского рудника на заводах стали говорить с уважением.
На момент отставки Фотия Ильича с тагильских заводов в 1848 году в эксплуатации Меднорудянского рудника находилось десять шахт: «Богословская», «Александровская», «Надёжная», «Владимирская», «Авроринская», «Успенская», «Анатольская», «Павловская» (бывшая «Тёмная»), «Новопавловская» и «Богоявленская». Самые низкие горизонты вскрывались пятью глубокими шахтами: «Акинфиевской», «Северной» (113 сажень), «Авроринской» (100 сажень), «Павловской» и «Фёдоровской». В этот период ежегодная добыча медной руды на Медной Рудянке составляла около 100 тысяч тонн, а выплавка меди достигала 3,2 тысячи тонн.
Тут же заводчик пишет управляющему Любимову:
«Оной Фотей, будучи от Бога одарён умом да иными способностями за десятерых, для заводских дел и своих прожектов ни в чём нужды знать не должен… Плати ему как себе, Александр Акинфиевич, дари подарками, но речи его об отпускной пресекай и сам не заводи».
По приезде на Нижнетагильский завод Фотий Ильич Швецов был принят приказчиками и управляющим на равных. Александр Акинфиевич Любимов предложил молодому инженеру поселиться у себя, пока тот не обзаведётся своим хозяйством, наказал по любому вопросу обращаться без доклада и совсем дружески обязал непременно бывать у него на воскресных обедах.
Надо сказать, что Любимов прекрасно разбирался в людях и мог найти подход к любому, будь то простой рудокоп или приказчик. Но этот молодой человек понравился Любимову особо.
«Изрядно знает рудное да железное дело, аглицкий, немецкий да французский языки, — нахваливал он Швецова в донесении Н. Н. Демидову. — Вежеством заметен, учтив, да бесперечь умён и способность имеет сложное объяснить просто».
Чтобы исключить возможные козни со стороны других приказчиков, а с другой стороны, чтобы посмотреть молодого гения в деле, Любимов предлагает Фотию Ильичу принять в управление Меднорудянский рудник — пожалуй, самое узкое место в тагильских владениях Демидовых. Проблем на Медной Рудянке было хоть отбавляй: низкая производительность труда, грязь, частые аварии, травматизм и почти полное отсутствие механизации. В те годы месторождение отрабатывалось исключительно подземным способом — шахтами, хаотично расположенными по всей площади месторождения. Сечения шахт варьировались от квадратных до прямоугольных, разделённых на три отделения: одно для подъёма бадьи, другое для спуска, а третье использовалось как лестничное. Отработка подземным способом была обусловлена большой мощностью наносов и бедностью руд на верхних горизонтах. Эксплуатация Меднорудянского месторождения велась бессистемно, хищнически: из мощной рудной залежи выбирались лишь наиболее богатые медью участки. Но главной бедой рудника в те времена была вода, практически постоянно стоявшая в шахтах. Предлагая Фотию Ильичу возглавить рудник, Любимов давал молодому инженеру ещё и карт-бланш на воплощение в жизнь его многочисленных проектов по механизации производства. К приятному удивлению Александра Акинфиевича, Швецов, ни секунды не раздумывая, согласился.
Те годы, когда Меднорудянским рудником управлял Фотий Ильич Швецов, стали золотым периодом в жизни рудника. О том, как выглядел Меднорудянский рудник при Швецове, мы с вами можем судить по картине В. П. Худоярова «Меднорудянский рудник». О том, как он выглядел до 1828 года и после 1855-го — по фотографии рудника, сделанной в последнем десятилетии XIX века.
Прежде всего Фотий Ильич реорганизовал процесс добычи руды, навёл на территории рудника порядок и чистоту, начал борьбу с водой. Если до прихода Швецова водоотлив из шахт осуществлялся бадейным способом с конным приводом, то вскоре после вступления Фотия Ильича в должность воду стали собирать водоотливным штреком, откуда её откачивали поверхностными насосами, приводимыми в движение двумя штанговыми машинами. Любопытно, что эти штанговые машины проработали на руднике до 1918 года!
В январе 1828 года Швецов обращается к главному механику тагильских заводов Ефиму Алексеевичу Черепанову с просьбой «применить стоящую на испытаниях его паровую машину для отвода грунтовых вод на Медной Рудянке». Черепанов-старший, до этого в течение полутора лет безуспешно добивавшийся от управляющего Любимова разрешения на применение своей паровой машины на производстве, сразу же согласился. 8 февраля 1828 года машина была успешно запущена на Меднорудянском руднике. Швецов, понаблюдав за работой машины с месяц, заказал Черепанову ещё два подобных агрегата, пожелав, правда, по возможности увеличить их мощность. В то же время Швецов подробнейшим образом знакомится со старыми медными рудниками — Выйским и Андреевским, пытаясь с помощью знаний, полученных во Франции, найти там новые залежи медной руды.
В 1828 году знания, настойчивость и профессиональный подход к добыче руд Фотия Ильича Швецова позволили не только вытащить рудник из перечня убыточных хозяйств, но и доказали преимущества и финансовые выгоды европейской системы организации труда. О молодом приказчике Меднорудянского рудника на заводах стали говорить с уважением.
На момент отставки Фотия Ильича с тагильских заводов в 1848 году в эксплуатации Меднорудянского рудника находилось десять шахт: «Богословская», «Александровская», «Надёжная», «Владимирская», «Авроринская», «Успенская», «Анатольская», «Павловская» (бывшая «Тёмная»), «Новопавловская» и «Богоявленская». Самые низкие горизонты вскрывались пятью глубокими шахтами: «Акинфиевской», «Северной» (113 сажень), «Авроринской» (100 сажень), «Павловской» и «Фёдоровской». В этот период ежегодная добыча медной руды на Медной Рудянке составляла около 100 тысяч тонн, а выплавка меди достигала 3,2 тысячи тонн.
Шахта «Северная» Рудянского (Меднорудянского) рудника (фото 1912 г.)
Но впоследствии добыча руды стала сокращаться. Мастеровые и работные вздыхали: «Нет Фотия Ильича, нет порядка на руднике...» К началу ХХ века добыча сократилась до 17–20 тысяч тонн руды, а в 1913 году достигла рекордно низких показателей — 7 тысяч тонн. В 1917 году встал вопрос о прекращении работы рудника из-за того, что наиболее богатые пласты были отработаны, а разведку новых не проводили. В 1918 году рудник остановился — как оказалось, навсегда. В том же году все шахты были затоплены. А накануне «эры индустриализации» специальная комиссия, обследовав рудник, признала восстановление его работы нецелесообразным.
Продолжение следует…
(с) 2020. Сергей Волков и Дмитрий Кужильный эксклюзивно для АН «Между строк»
------------------------------
Примечания:
* МИНХ (аббрев.) — Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова.
** В. С. Виргинский (Гуревич) с 1951 года имел учёное звание «доктор исторических наук», а в 1954-м стал профессором Московского педагогического государственного университета.
*** Мец (фр. Metz) — город на северо-востоке Франции, бывшая столица Лотарингии.
Фото: Mbzt (France), Agustin Palacioslaloy (GB), из архивов НТГИА, НТМЗ «Горнозаводской Урал», С. М. Прокудин-Горский, личные фото авторов.
Репродукции картин взяты из открытых источников.
https://mstrok.ru/
Но впоследствии добыча руды стала сокращаться. Мастеровые и работные вздыхали: «Нет Фотия Ильича, нет порядка на руднике...» К началу ХХ века добыча сократилась до 17–20 тысяч тонн руды, а в 1913 году достигла рекордно низких показателей — 7 тысяч тонн. В 1917 году встал вопрос о прекращении работы рудника из-за того, что наиболее богатые пласты были отработаны, а разведку новых не проводили. В 1918 году рудник остановился — как оказалось, навсегда. В том же году все шахты были затоплены. А накануне «эры индустриализации» специальная комиссия, обследовав рудник, признала восстановление его работы нецелесообразным.
Продолжение следует…
(с) 2020. Сергей Волков и Дмитрий Кужильный эксклюзивно для АН «Между строк»
------------------------------
Примечания:
* МИНХ (аббрев.) — Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова.
** В. С. Виргинский (Гуревич) с 1951 года имел учёное звание «доктор исторических наук», а в 1954-м стал профессором Московского педагогического государственного университета.
*** Мец (фр. Metz) — город на северо-востоке Франции, бывшая столица Лотарингии.
Фото: Mbzt (France), Agustin Palacioslaloy (GB), из архивов НТГИА, НТМЗ «Горнозаводской Урал», С. М. Прокудин-Горский, личные фото авторов.
Репродукции картин взяты из открытых источников.
https://mstrok.ru/
ПРОШЛОЕ - РЯДОМ!
Найдём информацию о ваших предках!
Услуги составления родословной, генеалогического древа.
ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ на нашем сайте:
www.genealogyrus.ru/zakazat-issledovanie-rodoslovnoj
ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ в нашей группе ВК:
https://vk.com/app5619682_-66437473
https://www.genealogyrus.ru
https://генеалогия.online
Найдём информацию о ваших предках!
Услуги составления родословной, генеалогического древа.
ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ на нашем сайте:
www.genealogyrus.ru/zakazat-issledovanie-rodoslovnoj
ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ в нашей группе ВК:
https://vk.com/app5619682_-66437473
https://www.genealogyrus.ru
https://генеалогия.online
GENEALOGYRUS.RU