Опыт изучения происхождения и значения фамилии Мингалевы.

Опыт изучения происхождения и значения фамилии Мингалевы.

Мингалевы — старинный уральский род, проживающий в Нижнем Тагиле уже почти 300 лет. История этой семьи тесно связана с кузнечным делом и обработкой металла на нескольких заводах: Тульском, Невьянском, Уктусском, Шувакишском, Нижнесинячихинском, Екатеринбургском и Нижнетагильском. Есть основания полагать, что семья прибыла на Невьянский завод в числе первых переселенцев вместе с Демидовыми прямо из Тулы, а в дальнейшем была связана с основанием Екатеринбургского завода, где играла не последнюю роль в 1730-е — начале 1740-х гг. Но крепкие корни род дал именно на нижнетагильской земле, где и сегодня проживают потомки тех Мингалевых.

В моей родословной это самый исследованный род. Истоки его восходят к казанским стрельцам XVII в. Его изучением я занимаюсь уже 12 лет и в поисках ответа на главный вопрос, который я ставила
перед собой в самом начале работы — откуда мои предки по этой линии пришли на Урал, — мое исследование затронуло не только историческую и генеалогическую составляющую, но и лингвистическую. Мне, как филологу, было интересно разобраться, что означает эта фамилия.

В истории возникновения и значения фамилии Мингалевы до сих пор остается много тайн. Первые поверхностные поиски ее значения дают информацию о том, что она «образована от имени или прозвища тюркского происхождения Мингалей (от mingli — счастливый)»1.

В неизменном виде она существует уже более 300 лет и при более подробном изучении в ее основе на первую половину XVII в. действительно прослеживается прозвище Мингал (-ль) (встречаются оба варианта).

Сравним:

Митка Родионов Мингаль — пашенный крестьянин Верхотурской подгородной волости, 1632 г.2
— Мишка Мингаль — пашенный крестьянин Верхотурской подгородной волости, 1641 г.3
— Пятко Поздеев Мингал — тюменский пеший казак, 1641 г.4
— Микитка Лаврентьев Мингалев (переправлено из Мингалов) — сапожник села Павлова Нижегородского уезда, живший в Китай-городе у попа Григория, 1666 г.5

Мы видим, что фамилия действительно происходит от прозвища. Но уже на этом этапе работы меня смутило, что у всех упомянутых выше людей русские имена.

Пролистывая «Словарь пермских фамилий» Е. Н. Поляковой, обратила внимание на следующие примеры:
— БАКШЕЕВ, БАКШИЕВ. Крестьянин сельца Никольское на р. Муловке Ивашка Федотьев сын Бакшеев, 1623. От татар. имени Бакшей (Бакшейко) из слова бакшей «писарь у татар». <Крестьянин д. Лекмортово на р. Вил(ь)ве Бакшейко Вакорев, 1579.
— ЗАНИН. Крестьянин д. Пещеры Михайло Спиридонов сын Занин, 1678. От неполного имени Заня к календарному полному имени Усфазан, возможно, из перс. устаза(н): уста(д) «мастер» + за(н) «урожденный».
— КАЙСАРОВ. Крестьянин д. Ожбаева Василий Иванов сын
Кайсаров, 1782. От тюрк. имени Кайсар из араб. qajsar «кесарь,
император».
— МАЗАРОВ. Жительница Чердыни Татьянка Мазарова, 1680. От тюрк. имени или прозвища Мазар, которое, возможно, могли дать тому, кто жил около татарского кладбища или обслуживал его. В рус. говорах мазарки или мазараки — «татарское кладбище». В тюрк. языках имя Мазар возникло из слова, означающего «рожденный после посещения святой могилы», «место поклонения». <Крестьянин д. Кушпелевская Мазар Завик, 1579.
— ШИХАЛЕВ, ШИХАЛЕЕВ, ШИХАЛИЕВ. Крестьянин д. Нижний Шакшер на р. Каме Тренька Иванов сын Шихалев, 1623. От некалендарного имени Шихаль / Шихалей из тюрк. слов ших «свет» и али «высший, могучий». <Крестьянин д. Нижний Шакшер на р. Каме Шихалей Андреев, 1579.
— ЮШМАНОВ. Чердынец Якушко Федотов сын Юшманов,
1623. От прозвища Юшман (Юшманко) из тюрк. слова юшман «колонтарь с кольчужными рукавами, спереди на крючках». <Чердынец Юшманко Ноздрин, 1579.

Какие выводы можно сделать из приведенных примеров?

1. Мы видим прозвища, в основе которых лежат тюркские слова.
2. Русские имена и отчества совершенно очевидно превалируют, что подтверждает факт именно русского происхождения носителей этих прозвищ.
3. Прозвища могли давать как по уже известным лингвистам причинам (особенности внешности и характера, места проживания, рода деятельности и т. д.), так и по неизвестным обстоятельствам, которые
сегодня установить невозможно.
4. Особо любопытны формы и происхождение фамилии Шихалев, имеющей много общего с моими Мингалевыми (также встречались варианты Мингалеев, Мингалиев).

Для анализа и дальнейшей работы необходимо опираться на историческую составляющую. Наибольшее влияние на формирование уральских антропонимов оказали северорусские (новгородский, поморский)
диалекты, тюркские и уральские (точнее, угорские и финно-пермские) языки. Эти три направления и стали основными в моей работе.

Не найдя ясных и четких ответов на свой вопрос о значении фамилии моих предков, я стала собирать информацию и анализировать ее. Первое, что вызвало множество вопросов, — это отсутствие слова
mingli в разных словарях тюркской группы языков (арабского, татарского, башкирского, каракалпакского, карачаевского, азербайджанского, чувашского и др.), то есть того самого слова, на которое ссылалась
Елена Николаевна Полякова, а дальше и многие другие исследователи.

Это еще больше заставило погрузиться в тему.

Разыскивая сведения о месте исхода моих предков Мингалевых, я стала собирать всех попадавшихся мне однофамильцев за период с 1632 до 1759 г. Оказалось, что фамилия довольно редкая, но за несколько лет работы были найдены упоминания о ней по 17 разным уездам на территории нынешних Свердловской, Курганской, Тюменской, Оренбургской, Нижегородской областей, Коми-Пермяцкого автономного округа, Пермского края и Республики Татарстан.

Но что интересно: все найденные мной люди тоже имели русские имена и отчества. И это становилось уже закономерностью.

Версии Тюркская версия. В русскую лексику за целые столетия совместного проживания вошло множество слов, заимствованных у представителей соседних народов. На Урале это были башкиры, татары и другие омусульманенные народности. В основу прозвищ ложились не только обиходные слова, но и имена собственные. Количество русских фамилий тюркоязычного происхождения идет на сотни.

Итак:

1. В чувашском языке мин означает «румянец», «здоровый цвет лица»; хал — «сила», «бодрость», «хорошее самочувствие»; халӗ — «сейчас», «теперь», «в настоящее время». В башкирском языке: мин — «мой», хәл — «сила», «бодрость».

2. Одним из распространенных компонентов в образовании личных имен в прошлом у татар служило слово миң (буква Ң с хвостиком — одна из шести лишних букв татарского алфавита с носовым произношением) и означало «родинка». Поэтому тот, кто с родинкой — Минле или Минне, — считался счастливым.

Так образовались имена: Минлебай («родинка» + «богатый»), Минлебикэ («родинка» + «хозяйка, госпожа»), Минленур («родинка» + «луч, свет»), Минлегали («с родинкой, счастливый» + Гали (имя арабского происхождения, от имени Али, что означает «величественный, могучий, возвышенный».

Этим именем был назван двоюродный брат, а потом и зять пророка Мухаммеда)). Диалектный вариант: Мингали6. Возможно, именно это и имелось в виду в «Словаре пермских фамилий» Е. Н. Поляковой.

Такое сочетание сразу пары слов в одном прозвище возвращает к найденной в словаре Поляковой другой фамилии — Шихалев и делает этот случай не единичным.

Вообще, надо сказать, что подобные имена и буквосочетания очень характерны именно для тюркской группы языков. Сравните: башкирские Миннегали, Мингали, Гали; татарские Мингази, Мингали, Мин-
негази, Миннегали, Гали; ногайское Менглали; карачаево-балкарское и узбекское слово минг — «тысяча» (имена образовываются от числительных и нарицательных существительных, по аналогии с тюркским (например, с турецким) словом туман, означающим «десять тысяч воинов». От слова образовано мусульманское имя Туман, а от него — фамилия Туманов, а не от слова «туман» — наглядный пример созвучности); наконец, чеченское имя Минга.

3. Тюркоязычные, часто кочевые народы на протяжении не одного столетия жили рядом со славянами. Многое их связывает в общем историческом прошлом: тесные межэтнические, родовые связи, военные и торговые союзы наложили отпечаток на обе культуры особенно на приграничных территориях. Одним из последствий этого явления стало формирование особых групп населения на окраине славянского и тюркского миров: татары шли на русскую службу, славянское приграничное население ассимилировало тюрков (осетинов, чеченцев, калмыков), перенимая частично их быт, одежду и некоторые культурные особенности. Так зарождалось казачество.

В «Посемейном списке Кизлярского терского войска в г. Кизляр служащим и неслужащим казакам и их семействам с показанием числа душ мужеска и женска пола за октябрь 1815 года»7 находим: «№ 54.
Служащий казак Мингал Джанакаев, 42 года… № 59. Служащий казак Мингала Умаров, 40».

Для создания рассказа «Казаки» Льву Николаевичу Толстому присылали фольклорные материалы с Кавказа, среди них есть песня про Мингаля-казака, хорошо известная в станице Старогладовской (ныне
Чеченская Республика):

Кто слышал про Мингаля,

Про Вингля казака,

Про его храбрую головушку,

Один говорит: «Я не слыхал»,

Другой говорит: «Я не видал»,

Третий сказал: «Я сам там был

И Мингалю служил,

За Мингалем коня водил

И кальян его курил.

Живет Мингаль за Дунаем,

Во городе во Харькове,

Сидит Мингаль при боярах

На царском кабаке,

Пьет Мингаль зелено вино…8

В песне встречается вариант написания прозвища в виде Вингаль. Вероятно, замена М на В связана именно с особенностями произношения: либо с дефектом речи, либо с диалектным вариантом, либо
с просторечием, а возможно, со всеми тремя причинами.

4. Много веков назад Ближний Восток был одним из ключевых центров развития мировой цивилизации. Открытия местных ученых в математике, физике, медицине, астрономии и других науках стали фундаментальной основой для многих терминов и понятий. Это касалось не только науки, но и культурно-бытовой сферы. Благодаря тюркским языкам в русский в разное время попало немало арабизмов: «кулинария», «кофе», «сироп», «кефир», «халва», «матрац», «сундук», «халат», «зенит» и т. д.

Можно предположить, что среди тех слов могли быть и какие-то диалектные слова или очень узкоспециализированные (например, термины, используемые в кузнечном деле и металлообработке, ведь известно, что восточные кузнечные мастера высоко ценились), которые мало употреблялись, но могли лечь в основу прозвищ. Так, например, в арабском языке слово «серп» звучит как мúнгалё.

Серп как орудие труда, с которым связана уборка хлеба, имеет сакральное значение не только для хлебопашцев, но и для всей аграрной народной культуры в целом. Серп часто упоминается в русском устном поэтическом творчестве. В России существовало множество кустарных мастерских по выделке серпов. Памятуя о том, что мои предки были кузнецами не в одном поколении, можно предположить, что слово мингалё как раз по этой причине и могло прилипнуть в качестве прозвища. Для примера можно снова вернуться к фамилии Юшманов, образованной от названия старинного воинского доспеха. Отчего же слово «серп» не могло стать основой для прозвища?

Еще один вопрос: означает ли это, что носители фамилий с тюркской основой были нерусскими? Нет, не означает. Во-первых, существует большой пласт фамилий, принадлежащих русским людям, но имеющих тюркское происхождение. Это подтверждают и мои находки: среди всех известных мне однофамильцев из 17 разных уездов ни у одной семьи не встретилось никаких намеков и упоминаний о каком-либо ином происхождении, кроме русского. Во-вторых, мои Мингалевы пришли к Демидовым на тульский завод из Казани, где мой пращур Иван был стрельцом и одновременно кузнецом. А в Казани, согласно царским указам, представителям нерусских народностей было запрещено заниматься кузнечным и серебряным делом и вообще производством металлических изделий. Указы повелевали, чтобы они «топоры и косы и серпы и ножи покупали в Казани»9.

Литовская версия. В работе неожиданно проявилась литовская версия, отчасти связанная с предыдущей. Когда я разбиралась с существованием в разных языковых группах похожих имен, слов и просто буквосочетаний, мне на глаза попалось литовское имя Мингеля, происходящее от старолитовского слова мин — «рубака»; мингау, миндау — «попирать ногами». Имя Мингайло (Минигайло) упоминается в 1259 г. — князь жмудский, сын Эрдзивила, внук Монтвила, правил в Полоцке.

В словаре Б. О. Унбегаун «Русские фамилии»10 приводятся следующие сведения:

Целый ряд литовских фамилий пришел в русский язык, испытав

на себе польское влияние, проявившееся в замене а → о и в отпадении окончания -ас. К таким фамилиям относятся:

<…>

г) фамилии на -е􀒂лло, -и􀒂лло и -а􀒂йло; конечные элементы представляют собой польскую форму литовских суффиксов -ela, -ila/-

yla и -aila соответственно: …Монтви􀒂лло (Mantvilà/Mantvi̇́las);

Минга􀒂йло (Mingáila);

Рымга􀒂йло (Rimgáila); Санга􀒂йло (Sangáila).

Замена конечного -а на -о с удвоением предшествующего согласного была модной особенностью в ономастике польского и белорусского дворянства.

В словаре Брокгауза и Евфрона находим11: «Дворянский род Мельгуновых, по сказаниям древних родословцев, происходит от литовского (польского) выходца Яна Мингайло, который при крещении принял имя Ивана Мингалева, затем перешедшее в роду на фамилию Мельгунов. Мингайло — Мингалев (Минигайло, Минигалев) — в переводе с литовского “сильный мыслью”».

Более поздние исследователи этого рода ставят польско-литовское происхождение фамилии под сомнение, указывая, что фамилия Мингалев, скорее всего, происходит от тюркского имени Амин-Али, трансформировавшегося в Мин-Алея и Минг-Алея. Предполагается, что предок рода Мельгуновых на короткое время попал в Литву, где был обращен в католичество, а уже затем из Литвы — в Москву, где Ян
Мингалеев (Мингалев) перешел из католицизма в православие. Отсюда и измененное на литовский манер татарское имя: Амин-Али → Мин-Алей → Минг-Алей → Мингеля → Минигайло.

Разумеется, мои Мингалевы не имеют никакого отношения к этому дворянскому роду, однако здесь интересен способ трансформации имени.

Русский Север. Зная особенности формирования населения Среднего Урала, в исследовании фамилии я не могла пройти мимо Русского Севера. Была изучена масса материала, но приходится признать, что ни в словаре русского языка XI–XVII вв.12, ни в словаре говоров Среднего Урала13, ни в словаре редких и забытых слов14 с таким корнем слов не встретилось.

Изучение имен финно-угров, проживавших на территории России (а к ним относятся мордва, коми, марийцы, удмурты), также никакими находками не порадовало. Из похожего удалось выделить следующее:

1. Толковый словарь Даля:
мига􀒂ль — паук-птицелов. В «Словаре древнерусских личных собственных имен» Н. М. Тупикова есть «Мигаль Сербин, 1611».

2. Словарь русских народных говоров:
мига􀒂ла — ветл., костром. глаза;
мига􀒂ленка — арх., пинеж. маленькая лампочка;
ми􀒂галить — псков., осташк., твер. хлопать глазами;
ми􀒂галица — псков., осташк., твер. о резвой бойкой девушке;
ми􀒂галка, мига􀒂вка, мига􀒂ло — глаз, веко, ресницы;
мигла􀒂 — каргоп. лиственица.

3. Словарь промысловой лексики Северной Руси XV–XVII вв.:
мя(-а-,-и-)ндачь — лес.

4. Словарь древнерусских личных собственных имен Н. М. Тупикова15: Малаг (Малга) = Малга Демин, городовой приказчик, 1590 г. Псков. В основе прозвища Малгой, скорее всего, лежит нарицательное «малега». В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля оно трактуется как «сосновый бор». Мелга (Мелка) Иван, крестьянин, 1498 г. Новгород. Мосяга, прозвище восходит к славянскому корню «мосяг» — «латунь»; существует и другая гипотеза, согласно которой имя Мосяга — производная форма таких имен, как Амос, Моисей и некоторых других, распространенное в XV–XVII вв.: Владимир Мосягин, 1495 г.,Новгород.

5. В журнале «Живая старина», вып. 1, вышедшем в 1902 г., был опубликован список прозвищ крестьян южной части Череповецкого уезда Новгородской губернии, собранный Михаилом Кондратьевичем
Герасимовым. В списке зафиксировано сразу несколько похожих прозвищ: Мингал, Пазгаль, Янгал. Весь вопрос в том, являются ли эти прозвища для этой местности автохтонными?

Прозвища могли меняться с течением времени и под влиянием разнообразных фонетических процессов, таких как, например, апо􀒂копа, аккомодация, метате􀒂за и т. д. Какой из них лежал в основе и лежал ли вообще, сегодня сказать сложно. Но язык всегда стремится к упрощению и удобству. Несомненно, что для русского языка корень минг- действительно нехарактерен. Но –аль вполне русский суффикс, а -нг- как раз может быть метатезой (перестановкой) из -гн-. Примеры подобной метатезы есть, например, в слове «цинга» (от польского dziegna). Таким образом, мингаль может быть производным от северорусского глагола мьгнути/мигнути по аналогии с «враль» или «стригаль». Что интересно, у всех этих слов можно найти аналоги, заканчивающиеся на -ун: «мигун», «врун», «стригун», каждое из которых также стало основой соответствующей фамилии (Мингалевы → Мельгуновы?).

Выводы

«Исследования в области этимологии в большинстве случаев сводятся к построению гипотез, имеющих в той или иной степени субъективный характер»16. Мое исследование не претендует на полноту и не может считаться окончательным. Я собрала и проанализировала наиболее вероятные версии. Не исключено, что со временем в процессе работы с архивными первоисточниками появятся какие-то дополнительные сведения. Пока остается признать, что однозначного ответа на вопрос о происхождении и значении прозвища Мингал(ь) не найдено.

Сложность исследования связана с несколькими причинами:

1) человеческий фактор. Многочисленные переписывания из документа в документ, дефекты речи, с чьих слов записывалась информация, малограмотность писарей — все это могло неоднократно и очень сильно менять внешний вид слов;

2) поиск благозвучности, упрощение и фонетические процессы;

3) сочетание сразу нескольких путей формирования прозвищ;

4) целый пласт утраченных слов (как русских, так и из других языков), который остался незафиксированными в письменных источниках, не говоря уже о том, что тюркская языковая группа — это
множество языков, среди которых есть сегодня и мертвые (например половецкий).

Тюркское происхождение слова в основе прозвища Мингаль с точки зрения современного языка выглядит наиболее очевидным. Николай Александрович Баскаков в своем исследовании русских фамилий тюрк-
ского происхождения выделяет четыре типа фамилий, один из которых (весьма многочисленный) принадлежит исконно русским семьям и родам, имеющим, однако, тюркский корень. И это видно по тем примерам с русскими именами и отчествами, что были приведены выше.

Такие фамилии могли формироваться на основе прозвищ, которые давали русским тюрки-соседи или родственники. Этимология в таких случаях может осложняться еще и тем, что слово, от которого потом
образовывалось прозвище, использовалось в переносном значении.

Так или иначе, сегодня на вопрос о происхождении предков может ответить генетический тест. Что касается происхождения и значения слова, то всегда необходимо помнить, что легкая узнаваемость, созвучность и незнание процессов развития языка в целом и фонетики в частности может сыграть с исследователем злую шутку и сделать исследование ошибочным. Поэтому в работе требуется определенная осторожность и критическое осмысление найденного материала.

Примечания

1 Полякова Е. Н. Словарь пермских фамилий. Пермь, 2005.
2 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 35. Л. 69 об. — 70.
3 Там же. Д. 43. Л. 151 об.
4 Там же. Л. 214.
5 Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских
при Московском университете. Кн. 2. М., 1905. С. 58.
6 Справочник личных имен народов РСФСР / под ред. А. В. Суперан-
ской. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1979.
7 ГАСК. Ф. 459. Оп. 2. Д. 63. Л. 18 — 31 об.
8 URL: http://feb-web.ru/feb/tolstoy/texts/pss100/t21/t21-4134.htm.
9 Казань в ХVII веке // Моя Казань : сайт столицы РТ. URL: https://kazan.
ws/cgi-bin/republic/print.pl?action=view_cul&id_cul=119&id_razdel=3&id_
sub=22&id_sub_sub&wh=sub.
10 Унбегаун Б. Русские фамилии : пер. с англ. / под общ. ред. Б. А. Успенского.
М., 1989.
11 Мельгуновы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.
Т. 19: Мекенен — Мифу-Баня. СПб., 1896. С. 44.
12 Словарь русского языка XI–XVII вв. / Акад. наук СССР, Ин-т рус.
яз. М., 1987.
13 Словарь русских говоров Среднего Урала / под ред. А. К. Матвеева.
Екатеринбург, 1996.
14 Сомов В. П. Словарь редких и забытых слов. М., 1996.
15 Тупиков Н. М. Словарь древнерусских личных имен. СПб., 1903.
16 Баскаков Н. А. Русские фамилии тюркского происхождения. М.,
1979.

Е. Н. Дубровина

Источник: Генеалогия и архивы : материалы пятой Всерос. науч.-практ. конф. / сост., науч. ред. Н. А. Антипин. — Челябинск, 2023. — 622 с.