ОБЫСК БРАЧНЫЙ: ЧТО ИСКАЛИ И КОГО ОБЫСКИВАЛИ?

ОБЫСК БРАЧНЫЙ: ЧТО ИСКАЛИ И КОГО ОБЫСКИВАЛИ?

По материалам ГБУ МО «Центральный государственный архив Московской области».

В русском языке слово «брак» обозначает семейный союз мужчины и женщины, а также предметы производства с изъяном, а слово «обыск» - действия по поиску улик преступления. Поэтому словосочетание «обыск брачный» наводит на мысли скорее мрачные, чем духоподъемные. Но картины в духе детективных сериалов рассеиваются после изучения некоторых архивных документов, находящихся на хранении в фондах ГБУ МО «ЦГАМО», а ожидаемое расследование трансформируется в исследование.

Но, прежде чем раскрывать суть обыска брачного, переместимся в глубь XVIII века. 10 марта 1720 года (28 февраля по старому стилю) Петр I подписал «Генеральный регламент», по которому определил основы государственного управления в стране и ввел во всех государственных органах власти (коллегиях) архивы и государственную должность актуариуса, которому надлежало «по должности чина своего получаемые в коллегии письма прилежно собирать, оным реестр чинить, листы перемечивать». Регламент Петра I, определивший основы делопроизводства государевых учреждений, положил начало государственной архивной службе России, которая в 2025 году отмечает свое 305-летие.

За эти столетия именно благодаря архивной службе и архивистам были сохранены редкие документы, книги и формуляры, открывающие историческую достоверность. Среди них особую ценность представляют документы генеалогического характера. Наряду с метрическими книгами и исповедными ведомостями, ценную информацию содержат такие интересные документы, как «брачные обыски».

В фондах Центрального государственного архива Московской области хранится одна из редких книг – «Книга записи обряда бракосочетания в Покровской церкви с. Черкизово, 1903-1913 год», которая является бесценным источником информации о том, как жили наши предки, что из себя представляли их семьи и на каких ценностях они держались.

В дореволюционной России «Обыски брачные» велись при храмах начиная с XVI века и вплоть до отделения Русской православной церкви от государства вскоре после Октябрьской революции 1917 года. В конце XIX — начале XX века «Обыск брачный» получил второе название — «Предбрачное свидетельство».

Что ценного можно узнать из такого источника? Прежде всего, это дата и место (храм), где проводили обыск. Затем уже идет информация о женихе и невесте. Когда желающие вступить в брак мужчина и женщина уведомляли священника в своем приходе о своем намерении, в «Обыск брачный» заносились сведения об их именах, прозвании, состоянии, чине, сословии и возрасте.

После такого уведомления в три ближайшие воскресные или праздничные дни, в церкви после Литургии производилось так называемое троекратное оглашение. Если невеста принадлежала другому приходу, то оглашение происходило и в ее приходе. Не позднее третьего оглашения все имеющиеся сведения, препятствующие браку, должны были быть представлены священнику, которыйсо всей тщательностью и ответственностью к вопросам семьи и брака производил «обыск» – собирал и изучал документы жениха и невесты, рекомендации, факты. Ведь все эти данные были необходимы для того, чтобы не нарушить запреты, установленные Православной Церковью.

Запретом к венчанию было какое-либо родство, в том числе духовное. Так вдовец не мог жениться на сестре покойной жены, а вдова не имела права выйти замуж за брата мужа. Запрещалось вступать в брак с детьми своих крестных родителей, а также имеющим общего крестника.

«Обыск брачный» был официальным документом, и умышленное введение в заблуждение служителей церкви являлось уголовным преступлением. Двоеженство и двоемужество также не приветствовалось и грозило путешествием не к алтарю, а на каторгу.

Не венчали, если один из молодоженов венчался уже три раза до этого (даже если все супруги умерли своей смертью). Во всех этих случаях, если брак был каким-то образом заключен, при обнаружении, он должен был обязательно аннулироваться.

Надо сказать, что с 1774 года брачный возраст для невесты был всего 13 лет, для жениха – 15, а с 1830-го его повысили до 16 и 18 лет соответственно, но бывали случаи, когда священники венчали и более молодых, игнорируя закон.

«Обыск брачный», как правило, напечатанный типографским способом, включал в себя несколько позиций, подлежащих исследованию священником:

1. Звание и состояние жениха и невесты.

2. Место жительства жениха и невесты.

3. Возраст жениха и невесты.

4. Отсутствие плотского и духовного родства и свойства.

5. Семейное положение.

6. Согласие родителей или лиц, согласие которых требуется по закону.

7. Взаимное согласие, отсутствие принуждения (до 1775 г. от родителей венчающихся требовалась присяга что жених и невеста добровольно вступают в брак, без принуждения со стороны родителей).

8. Необходимые письменные документы – справки, удостоверения, паспорта, выписки из метрических книг и пр.

Все собранные данные аккуратно, каллиграфическим почерком заносились священником в документ и являлись доказательством проведенной им работы по сбору информации, запрещающей или разрешающей проведение обряда венчания. При отсутствии сведений, препятствующих заключению брака, священник назначал дату и место бракосочетания.

Известно, что в Российской Империи XVIII – XIX веков не редкостью было вдовство, так как высокая смертность была не только новорожденных, малолетних, но и взрослых членов семей. В связи со смертью супруга или супруги церковь разрешала повторный и третий брак, о чем в брачном обыске производилась запись.

Интересная деталь: из 97-и «Обысков брачных», подшитых в «Книге записи обряда бракосочетания в Покровской церкви с. Черкизово за 1903-1913 годы», в 25-и документах возраст невесты превышает возраста жениха от года и до десяти лет, причем четверо из них – вдовы после первого брака. Согласно трем документам, возраст женихов, двое из которых – вдовцы, после первого брака был 46, 52 и 55 лет, в то время как им невестам было 23, 41 и 39 лет. Надо сказать, что это достаточно большая разница в возрасте «брачующихся», а один из этих браков, судя по всему, неравный не только по возрастным критериям.

В документе от 1904 года записано, что потомственный дворянин 55-и лет, никогда не вступавший ранее в брак Александр Михайлович Энгельгардт из деревни Тарасовка Московского уезда, берет себе в жены крестьянскую девицу 39-и лет Ксению Ивановну Пальченкову из деревни, находящейся в Смоленской губернии. Примечательно, что Александр Михайлович Энгельгардт – это потомок того самого древнего дворянского рода, происходящего из Швейцарии, где Генрих Энгельгардт упоминается еще в 1383-1390 годах как гражданин и член городского совета в Цюрихе.

Подтверждение бракосочетания Александра Михайловича Энгельгардта и Ксении Ивановны Пальченковой обнаружено в «Метрической книге записи рождения, брака и смерти в Покровской церкви села Черкизово Московского уезда за 1903–1918 годы».

Для исследователей родословных такие совпадения – настоящая удача! Несмотря на отсутствие многих листов в этой метрической книге, данная запись сохранилась четкой и разборчивой.

Еще одна интересная деталь обнаружилась в процессе изучения «Обысков брачных». Несомненно, в дореволюционной России православие было одним из основополагающих вероисповеданий, и главным требованием к брачующимся являлась их принадлежность к разрешенной религии, а также необходимость заключения брака в соответствии с религиозными обрядами. По постановлениям Вселенских соборов Русская Православная Церковь издавна запрещала православным христианам совершать браки с иноверцами, которые отказывались принимать православие. В начале XVIII века в состав России вошли прибалтийские земли, население которых исповедовало лютеранскую и католическую веру. Таким образом, на службе в Российской империи появилось большое количество иноверцев. И в новых условиях старые законы о запрете браков с приверженцами других верований стали неудобными не только для населения, но и для правительства, которому нужны были только законные браки, а не сожительство.

Подтверждение тому – записи с указанием иного: римско-католического, старообрядческого и лютеранского вероисповедания одного из вступающих в брак, которые отражены в четырех документах исследуемой книги.

Следовательно, в конце XIX – начале XX веков отсутствие православного вероисповедания точно не являлось препятствием к заключению брака, а лишь фиксировалось в документе. Например, в записи от 8 октября 1912 года сказано, что «…свидетельства о беспрепятственности со стороны пастора за № 270…» ввиду того, что жених был вероисповедания лютеранского.

После занесения всех необходимых сведений «Обыск брачный» подписывался женихом и невестой, двумя или тремя свидетелями со стороны жениха и невесты, священником, которые ручались за правдивость сведений. Они так и назывались – поручители. Это сейчас на свадьбах у свидетелей роль фиктивная, сводящаяся просто к степени друга-подружки. А раньше свидетельствовать при браке было весьма ответственно. Как правило, свидетельствовали старшие родственники: мужчины – отцы, старшие братья, зятья, если никого ближе нет в живых. Иногда свидетельницей, при умершем отце, могла быть и мать, но все равно – только в дополнение к другим родственникам мужчинам.

Внимательно изучая «Обыски брачные», можно найти связки и с другими архивными документами, и сложить целую историю жизни, что очень ценно при создании родословных или описания жизни исторических персонажей.

Например, в «Обыске брачном» от 1 октября 1904 года начало истории полагает запись о том, что после троекратного оглашения 25, 26 сентября и

1 октября 1904 года жениху крестьянину Семиону Данилову Сахарову и крестьянской девице Акилине Филатовой Кокоревой, 20-ти лет, жительствующей в селе Пушкино, назначена дата бракосочетания – 1 октября 1904 года в Покровской села Черкизово на Клязьме церкви. Стоит заметить, что третье оглашение, как правило, производилось в день венчания.

Документ был составлен по всем правилам, если имелись подписи брачующихся и поручителей, приложены такие документы, как свидетельство со стороны жениха «…о явке к исполнению воинской повинности за № 185, прилагаемое при сем в копии» и «метрическая выпись о рождении и крещении, паспорт за № 1149, прилагаемый при сем в копии» – со стороны невесты, а также «свидетельство о бытие на исповеди и Св. Причастия и свидетельство из волостного правления о беспрепятственно на вступление в брак…». К великому сожалению, указанные документы в архив не поступили. А жаль, было бы весьма интересно изучить и такие артефакты.

Есть только одна неточность в заполнении этого «Обыска брачного»: по какой-то случайности, возраст жениха не был указан. Но на помощь нам приходит сохранившаяся запись от 1 октября 1904 года в той же «Метрической книге записи рождения, брака и смерти в Покровской церкви села Черкизово Московского уезда за 1903 – 1918 годы» того же 166 архивного фонда, в которой указано, что жениху был 21 год.

Итак, на основании одного редкого архивного документа и одной записи в другом архивном документе сложилась небольшая благополучная история о создании новой семьи, состоящей из двух молодых крестьян, равного сословия, скорее всего, вступивших в равный брак по любви. Воображение рисует картины крестьянской свадьбы, дальнейшей жизни крепкой крестьянской семьи с многочисленными детишками… Но, к сожалению, в вышеупомянутой метрической книге сведения, подтверждающие рождение детей, не сохранились. Зато обнаружена некая запись в самом конце «Обыска брачного», которая сама по себе – большая редкость в таких документах и в исследуемой нами книге является единственной: «По определению Святейшего Синода от 28 марта 1916 года за № 4131 брак сей расторгнут с дозволением супругами Сахаровыми вступить в новые браки, по ответчику Сахарову, не ранее выполнения им семилетней епитимии».

Вот это находка! Такие записи, как правило, производились исключительно в метрических книгах, как примечание в строке о бракосочетании молодоженов (или под строкой), что и подтверждается в уже упомянутой «Метрической книге записи рождения, брака и смерти в Покровской церкви села Черкизово Московского уезда за 1903 – 1918 годы».

Историческая справка (из Православной энциклопедии «Азбука веры»): Епитимия́ (эпитимия, епитимья́) (от греч. ἐπιτιμία — наказание) – духовное лекарство, форма врачевания кающегося грешника, заключающаяся в исполнении им дел благочестия, определенных его духовником (либо просто священником. Епитимия – духовно-исправительная мера, направленная на исправление человека, она – средство помощи кающемуся в борьбе с грехом, и её задача — не погасить в сердце кающегося ослабевший из-за греха огонёк веры, а разжечь его. Под епитимией в православной аскетической литературе также принято понимать Божественные наказания в виде скорбей и болезней, претерпевание которых освобождает человека от греховных навыков.

Так что же натворил крестьянин Семион спустя почти 12 лет брака, какой грех совершил? Церковными правилами, в частности, правилом 59-м святого Василия Великого, семилетняя епитимия предписывалась блудникам. Так что можно смело предположить, что крестьянин Семион Сахаров совершил грех прелюбодеяния. Вот такая сложилась нехитрая история…

А вот еще одна...

В «Обыске брачном» от 14 января 1904 года имеется запись о произведении обыска желающих вступить в брак: жених, 21 года, холост – «личный почетный Гражданин Николай Константинов Соколов, православного вероисповедания, жительствует в приходе сей церкви»; невеста, 22 лет, девица – «дочь Надворного Советника, почтово телеграфнаго чиновника II разряда Сергея Алексеева Федорова Любовь Сергеева Федорова, православного вероисповедания, жительствовала доныне в городе Москве».

Новобрачные явно не из бедных крестьян, люди зажиточные. Звание «Почетный гражданин» в Российской империи с 1832 года – это привилегированная категория сословия «городских обывателей», которая включала в себя «потомственных почетных граждан» (дети личных дворян и духовных лиц, окончившие академию или семинарию; лица свободных профессий, имевшие ученую степень) и «личных почетных граждан» (дети рядового духовенства; лица, окончившие университеты и другие высшие учебные заведения; чиновники 14-10-го классов).

По данным молодых людей, которые почти одного возраста и равного сословия, можно сделать предположение о равном браке. А судя по должным образом оформленному «Обыску брачному», причин для отмены венчания у них не было, да и свидетели-поручители все ответственные и уважаемые люди – коллежский секретарь Константин Иванович Мурашев, личный почетный гражданин Семен Константинович Соколов (вероятно, брат жениха), личный почетный гражданин Александр Сергеевич Медведев (со стороны невесты).

Но к большому сожалению, связки с другим архивным документом, который подтвердил бы совершение обряда бракосочетания, не найдено. Поскольку «Метрическая книга записи рождений, брака и смерти в Покровской церкви с. Черкизово Московского уезда за 1903–1918 годы» поступила в архив неполной: в ней утрачены целые разделы и отдельные листы. В разделах «О рождении» и «О умерших» также никаких сведений о дальнейшей жизни жениха и невесты не обнаружено. Но вопрос об их дальнейшей судьбе не остался без ответа.

На 68-й странице исследуемой книги обнаружился «Обыск брачный» от 11 июля 1910 года, который повествует, что «личный почетный Гражданин Николай Константинов Соколов, православного вероисповедания, жительствует в приходе сей церкви»… нашел себе невесту и хочет на ней жениться! Невестой является Елизавета Андреевна Кузенкова, «Калужской губернии города Мосальска мещанская девица, проживающая в городе Москве». После троекратного оглашения 4, 8 и 11 июля 1910 года молодоженам назначено бракосочетание в той же «Покровской села Черкизово на Клязьме церкви».

Возникающий в первую очередь вопрос о двоеженстве, при детальном изучении документа сразу отпадает: в записи от 11 июля 1910 года четко указано, что Николай Константинов Соколов – «вдовец после первого брака». Таким образом, можно с уверенностью предположить, что его первая жена, «Любовь Сергеева Федорова» скончалась совсем молодой, в возрасте, примерно, от 22 до 25 лет по причине, которую мы никогда не узнаем из-за отсутствия недостающих листов в первоисточнике.

Кстати, брачная история личного почетного гражданина Соколова Николая Константиновича получила логическое завершение и этому есть документальное подтверждение. Поскольку в «Брачном обыске» была назначена дата бракосочетания вдовца Соколова Николая Константиновича с девицей Кузенковой Елизаветой Андреевной на 11 июля 1910 года, то в метрической книге без труда нашлись листы, зафиксировавшие сей факт.

Таким образом, можно с уверенностью сказать, что таинство венчания свершилось, создана счастливая семья, а наш вдовец обрел свое семейное счастье. Но это не конец истории. Её продолжение, так или иначе, связано с историческими событиями, которые повлияли на судьбы многих миллионов людей. Великие потрясения выпали на долю того поколения. Наша пара обвенчалась в 1910 году. До Первой Мировой – 4 года, до Февральской и Октябрьской революций – почти 7 лет и 9 лет до развода.

В помощь – все та же «Метрическая книга записи рождения, брака и смерти в Покровской церкви села Черкизово Московского уезда за 1903 – 1918 годы». В развороте 106-го листа подшита справка «от июня 10 дня 1919 г. № 79», лист 105-а, выданная НароднымСудьей Басманного участка города Москвы в Отдел Записей Браков при Мытищинском районном Совете Рабочих Депутатов, о том, что решением от 30 апреля 1919 года брак гражданина «быв. Личного Почетного гражд. Николая Константиновича Соколова» с гражданкой Елизаветой Андреевной Соколовой расторгнут, а разведенная Елизавета Андреевна Соколова будет носить девичью фамилию Кузенкова. Вот так закончилась еще одна такая же нехитрая архивно-житейская история…

Возвращаясь к обыску брачному, есть повод вспомнить известную картину Василия Пукирева «Прерванное венчание», написанную в 1877 году. На ней художник с достоверной реалистичностью изобразил сцену третьего оглашения перед самым венчанием, когда выясняется, что жених – двоеженец. А это, как уже упоминалось, являлось преступлением, чреватым суровым наказанием. Поэтому невеста в роскошном свадебном платье в обмороке, несостоявшийся жених раздосадован вскрывшимся прилюдно обманом, а законная жена стыдится вскрывшейся измены, которая – настоящий позор для семьи того времени. Примечательно, что этот художник, прославившийся написанием картин со сценами венчания, сам никогда не был женат.

На примерах изложенных маленьких историй можно с уверенностью сказать, что исследование «Обысков брачных» позволяет узнать некие частные подробности жизни людей в ближнем, бытовом приближении, выявить родственников, их круг общения, образования, принадлежность к чинам и сословиям. Для создания генеалогического древа, истории рода – это незаменимый источник информации, что, несомненно, подтверждает историческую ценность нашего древнего архивного экземпляра, которая с каждым годом все возрастает…

И в завершении хочется сделать акцент на важность «Обысков брачных» не только в наши дни. В дореволюционной России к таким документам относились с очень высокой долей ответственности. По завершении книги церковное делопроизводство обязывало служителя церкви начисто ее переписать и оба экземпляра сдать в Духовную Консисторию, где копия тщательно сверялась с оригиналом. Затем копию оставляли в Консистории, а приходской экземпляр возвращался обратно в церковь для хранения в церковной ризнице, о чем консисторский служащий делал запись, как, например, в нашей книге: «1913 Января 15 дня. Книга сия была представлена в Московскую Духовную Консисторию для свидетельствования и оказалось исписано 99 листов, листы, шнур и печать в целости, почему и введена обратно в Покровскую, села Черкизово церковь Московского уезда для хранения в церковной ризнице. Член Консистории Фамилия (неразборчиво) Подпись». Также подписи поставили секретарь и столоначальник, служащий консисторской канцелярии, в ведении которого находился «стол» или отдел с определенным кругом дел.

Подготовила: Елена Дмитриевна Купянская,

главный археограф отдела публикаций и научного использования документов

ГБУ МО «Центральный государственный архив Московской области», 2025 год.

Источник: https://pushkino.tv