Купеческо-дворянская семья Толоконниковых-Рябушинских в служении Отечеству

От старшего сына генерала Толоконникова.

В память о моей семье
и в честь страны и края.

У нашей великой страны нелегкая история, в столетиях которой у очень многих теряются родовые корни, обедняя тем самым Память прожитых страной и всеми нами лет. Но нужны ли родовые корни потомкам? С ужасом представляю, что по прошествии ряда лет наши дети, не говоря уже о внуках и правнуках, не будут помнить, как звали их дедов и прадедов и тех мест, где они рождались и умирали.

В нашем с братом Николаем случае — прадеда, статского советника, дворянина Николая Фёдоровича Толоконникова, родившегося в Ростове Великом, а жившего в Мологе. Его сына и нашего деда Сергея
Николаевича — поручика и георгиевского кавалера. Потомственного дворянина Василия Ивановича Соболева и его дочерей, одна из которых, Ксения Васильевна, стала нашей бабушкой. Ее родного брата
Владимира Соболева — еще одного георгиевского кавалера в семье.

Нашего отца Льва Сергеевича — заметного организатора советской военной разведки. Анну Платоновну — нашу маму из семьи священнослужителей, чей отец и наш дед Платон Дарьевич Слупский был кандидатом богословия и чиновником. А будут ли знать о нашем прапрадеде-«миллионщике» Павле
Михайловиче Рябушинском, чей сын Владимир Павлович — кавалер солдатского Георгиевского креста и третий герой в семье, а любимая дочь Александра Павловна — наша прабабушка? Или о прапрапраде-
де о. Иоанне, Иване Матвеевиче Ястребове — иерее Русской православной старообрядческой церкви и персонаже известного русского писателя П. И. Мельникова-Печерского? Он может быть приравнен к
героям Отечественной войны 1812 года за спасение православных святынь от захватчиков Наполеона и восстановление церковной жизни в освобожденной Москве.

Не выветрится ли из памяти родство с графом А. И. Мусиным-Пушкиным, первооткрывателем «Слова о Полку Игореве», и великой советской балериной Галиной Улановой? С семьями генералов Зими-
на Вениамина Ивановича и Червова Николая Фёдоровича, породненными с Толоконниковыми через наших жен — Татьяну Вениаминовну и Наталью Николаевну?

И не забудут ли о нас с братом, служением Отечеству подтвердивших заслуги предков и продолживших родословную, корнями уходящую в ХVI–XVII века? Купцы, дворяне, священнослужители, генералы, офицеры, ученые, рабочие, крестьяне. Женщины-труженицы и хранительницы семейных очагов. Каждый прожил свою жизнь, внеся лепту в историю страны и семьи, впитывающей с годами всё новых и новых членов. Но главное, чтобы все эти семейные линии не были забыты и чтобы какой-нибудь внук или правнук не сказал потом, что не знает, кто его предки, и ему это безразлично. Вот на таком отпрыске прервется не линия, а семья, общество, история. Прервется Память.

Может быть, семья Толоконниковых и не такая значимая в сравнении с всемирно известными фамилиями. Но ее представители с честью прошли через все испытания, выпавшие на долю нашей страны. Смута, церковный раскол, Отечественная война 1812 года, революции, Первая мировая, Гражданская и Великая Отечественная войны. Периоды империи, сверхдержавы и холодной войны, с истоков которой генерал Толоконников начал служение Родине в разведке. Распад страны и ее дальнейшее развитие, современниками чего стали его сыновья. Вместе с миллионами сограждан одни пали в боях, а другие были изранены, получив за героизм и служение Отчизне признание в виде сословных привилегий, высоких воинских званий и орденов. Не затерялись в лихолетьях и повседневной суете.

Выстояли, как выстаивает и страна. Семейная нравственность рода Толоконниковых во многом определена девизами Рябушинских: «Всё для дела — ничего для себя» и «Богатство обязывает»! Хотя под «богатством» понимаются отнюдь не деньги. И «Нужно переждать» — перетерпеть невзгоды,
выстоять.

Но всё, о чем я и мой покойный брат вспоминаем, прожито и пережито и составляет неотъемлемую часть истории семьи как частицы нашего народа. Так пусть эти воспоминания будут частью Памяти, которую хотел сохранить наш папа, задумывал собрать воедино мой брат, а выбор пал на меня.

В каждой семье есть чем гордиться, чем поделиться с другими. Люди прожили свои жизни, и мы, их потомки, не вправе допустить, чтобы об этом не осталось следа в Памяти. Семья Толоконниковых-
Зиминых выражает Рыбинскому музею-заповеднику и Землячеству мологжан признательность за Память о русском городе Мологе и его жителях, среди которых — мологжанин, военный разведчик, генерал
Лев Сергеевич Толоконников и его семья. Отдельная благодарность военным разведчикам и разведчикам-чекистам, рука об руку с которыми прошли Лев Сергеевич и его семья в годы служения Отечеству, и, конечно, ветеранам обеих служб. Сергей Зимин (Толоконников).

Прапрадед Павел Михайлович Рябушинский.

Как-то так получается, что предшественников у нас в целом не чтят, что достаточно цинично отражено в большевистском понимании закона материалистической диалектики «отрицание отрицания», фак-
тически отказавшем всем нам в преемственности поколений. А между тем из сравнительно недавней истории нашей страны известно, что тысячи, десятки и сотни тысяч, если не миллионы людей старой формации, причем зачастую весьма успешных, совершенно осознанно влились в новую, обеспечив тем самым искомую преемственность поколений. Взять для примера хотя бы наши современные Общества потомков участников Отечественной войны 1812 года и Первой мировой: в их рядах немало уважаемых и успешных современников из не менее уважаемых и успешных старинных российских родов со звучными и поныне фамилиями.

«Мы вот теперь говорим, что страна стоит перед пропастью, — размышлял единокровный брат Александры Павловны Толоконниковой (Рябушинской), бабушки прямого правнука старовера«миллионщика» Льва Сергеевича Толоконникова, — Павел Павлович Рябушинский о Февральской революции 1917 года. — Но переберите историю: нет такого дня, чтобы эта страна не стояла перед пропастью. И всё стоит». И в том заслуга поколений миллионов российских семей, строящих и защищающих веками наше Отечество, среди которых и успешные семьи Толоконниковых-Рябушинских.

Сегодня многие из сторонников преемственности поколений любят вспоминать фразу Александра Сергеевича Пушкина: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно. Не уважать
оной есть постыдное малодушие». Не сразу Павел Михайлович Рябушинский нашел свое счастье в
наследниках. Пять из шести дочерей от первого брака и столько же от второго при жизни успел вырастить и удачно выдать замуж. И только восьми сыновьям старовер и «миллионщик» передал все капиталы, не преминув упомянуть в завещании и свою любимицу младшенькую по первому браку, уже упоминавшуюся Шурочку — Александру Павловну Толоконникову (Рябушинскую). Похоронив в 1899 году отца, наследники главы династии к Первой мировой войне и революционным потрясениям сумели покорить своим новаторством промышленную и банковскую Москву. А заодно, подзабыв девиз деда «Всё для дела — ничего для себя», — оглушить Московского обывателя не свойственными старообрядчеству роскошными особняками, женами-красавицами, разгульной жизнью, но и страстью к наукам, искусствам, а также меценатством и благотворительностью.

Степан Павлович Рябушинский прославился коллекционированием икон и уникальным особняком на М. Никитской (ныне музей А. М. Горького). Михаил — домом на Спиридоновке (ныне дом приемов МИД) и женой — признанной московской красавицей. Николай — художник, эстет, издатель художественного журнала «Золотое руно», владелец экзотической дачи «Черный Лебедь» в Петровском парке. Дмитрий — ученый, основатель Аэродинамического института в Купчине, а в эмиграции — член-корреспондент Французской академии наук. Фёдор — инициатор и организатор первых научных экспедиций
на Камчатку и Дальний Восток, разведки и добычи радия и нефти, финансирования В. И. Вернадского. Владимир — герой-фронтовик Первой мировой и крупный политический деятель.

А возглавил клан старший из сыновей усопшего «миллионщика» Павел Павлович Рябушинский — талантливый предприниматель и банкир, вихрем ворвавшийся со старообрядческими и масонскими
взглядами в предреволюционную российскую большую политику. Известно, что род Рябушинских пошел с Дениса Кондратьева, родившегося в 1713 году и впоследствии ставшим стекольщиком (отсюда прозвище-фамилия Стекольщиков) в Свято-Пафнутиевом мужском монастыре в Калужской губернии. А его потомок в третьем колене Михаил Яковлевич не только значился уже купцом третьей гильдии, но
и перешел в староверы под фамилией Рябушинский, заложив основы богатства семьи. Это его девиз: «Всё для дела — ничего для себя».

Кстати, как так получилось, что рожденный в лоне господствующей церкви Михаил Яковлевич решился старообрядчеством бросить открытый вызов власти и церкви? Ответ на этот непростой вопрос, похоже, кроется в известной газете его наследников «Утро России», где под лозунгом «Купец идет» внук Михаила Яковлевича — Павел Павлович поставил монархии ультиматум: допустить предпринимателей к управлению страной.

Работая за границей, Лев Сергеевич в зрелом возрасте и высоких регалиях военного разведчика с горечью наблюдал за закатом знаменитой династии, сожалея, что Рябушинские упустили исторический
шанс остаться в народной памяти созидателями на пример Морозовых или Демидовых. Хотя династию Рябушинских и поныне сравнивают с американскими Фордами и Рокфеллерами.

Рябушинские гордились принадлежностью к русским купцамстароверам и противопоставляли себя иноверцам-ростовщикам.

Критиковали русское самодержавие и неоднократно отказывались от предлагавшегося им дворянства, считая это сословие изжившим себя наростом на теле России. В этом они одно время разделяли взгляды
большевиков, но впоследствии выступили резко против них, поняв, чем дело для них может кончиться. И кончилось!

За нашумевшее высказывание в предреволюционное время Павла Павловича Рябушинского о том, что «нужна костлявая рука голода и народной нищеты, чтобы она схватила за горло лжедрузей народа, членов разных Комитетов и Советов, чтобы они опомнились», купеческая династия Рябушинских была предана революционной анафеме как злейший враг рабочего класса и советской власти…

Упорствуя в своем антибольшевизме, Рябушинские даже в эмиграции призывали к интервенции в Россию, их фамилия фигурировала на нашумевшем процессе 1930 года в СССР по делу Промпартии.

Но когда «грянул гром» Великой Отечественной и над Советским Союзом нависла смертельная угроза, Рябушинские, находясь в Париже, наотрез отказались, как истые русские патриоты, от навязываемого им сотрудничества с фашистским режимом, подключившись к движению помощи, как писали они, «русскому народу». Хорошо хоть так. Но вину перед «советским народом» это всё же не загладило.

Ну а Толоконниковы? По свидетельствам Александры Павловны, следы семьи ведут в ополчение Минина и Пожарского. А задокументированный предок, упомянутый в «Переписной книге» за 1646 год — Коземка (т. е. Кузьма по-нынешнему), из восточных славян и посадских Ростова Великого под ставшим фамилией прозвищем Толоконник за производство толокна — овсяной или ячменной муки, замешанной на воде с солью. Со временем «деловых» посадских стали величать купцами, споры между которыми улаживали «целовальщики» (целовали крест), т. е. судейские.

Именно потому судьей и членом Ярославского окружного суда по Мологскому уезду стал потомок Коземки и прадед автора Николай Фёдорович Толоконников, променяв купеческое сословие на статско-
го советника с личным дворянством.

В воспоминаниях семьи не сохранилось, как и где демидовский лицеист из Ярославля Коленька Толоконников познакомился с Шурочкой Рябушинской из Московского девичьего пансиона — любимой
дочерью и наследницей «миллионщика» Павла Михайловича Рябушинского.

Но памятно, что венчание их состоялось 18 сентября 1874 года в Москве в Екатерининской церкви на Ордынке по «уговору» отца Коленьки, великоростовского купца 3-й гильдии, со старообрядцем
«миллионщиком» и фабрикантом Рябушинским.

— Я с готовностью переехала из московского пансиона, где жила и училась, к Коле в Ярославль, — вспоминала Александра Павловна. — Он много работал и достаточно быстро и успешно продвигался по службе. В возрасте сорока пяти лет Николай Фёдорович был назначен на ответственнейшую должность члена Ярославского окружного суда по Мологскому уезду и произведен за выслугу лет в статские советники с личным дворянством.

Касаясь дворянства Толоконниковых, мы хотели особо подчеркнуть, что привилегии этого сословия им были пожалованы исключительно за заслуги в гражданской и ратной службе на благо Отечества.
Но, будучи из народа, только трудом и верностью Отечеству сумели достичь довольно высоких позиций в Табели о рангах, в основу которого еще Петром Великим был положен принцип личной выслуги,
остающийся в почете и поныне.

В провинциальной Мологе Толоконниковы были заметными людьми. Пользовались соответствующими их статусу привилегиями и жили зажиточно, если не сказать богато: проживали в собственном двухэтажном каменном особняке с мезонином под редкой для тех времен железной крышей, паркетными полами, заморской дорогой мебелью и прислугой — кучером-истопником, поварихой, горничной и нянькой.

Как рассказывала Александра Павловна, Николай Фёдорович очень переживал предреволюционную нестабильность в стране. Ставший свидетелем революции 1905–1907 годов, но не доживший до
1917 года, ко всему этому он относился двояко. С одной стороны, как авторитетный член судебной системы и дворянин, должен был проводить линию власти и соблюдать действовавшие законы. А с другой – как выходец из купеческого сословия и нарождавшейся буржуазии, продолжал считать дворянство паразитирующим классом и явно симпатизировал революционным настроениям.

И здоровье судьи Толоконникова не выдержало. Он умер в возрасте 62 лет, как зафиксировано в формулярном списке, «25 сентября 1908 года, состоя на службе».

А тем временем Шурочка, Александра Павловна, за мологскими лугами и ярославскими лесами с трудом, из-за удаленности, поддерживала связь с отцом и практически не имела контактов со своими
единокровными братьями и сестрами, что в конечном счете уберегло ее от лихолетий ХХ века. Она жила жизнью любви к мужу и материнской радости: в годы замужества родились Николай (1876–1900), Павел
(1882–1918), Сергей (1885–1919), дочь Вера (1886–1954) и младший Виктор (1888–1945).

С давних времен семья Толоконниковых была глубоко православной. Часть из них принадлежала к старообрядцам. По бабушке, Александре Павловне, генерал Толоконников оказался из староверов-
раскольников.

Ведь он был внуком в четвертом колене о. Иоанна — Ивана Матвеевича Ястребова! Персонажа «Очерков поповщины» русского писателя Павла Ивановича Мельникова-Печерского. Бессменного
настоятеля Покровского кафедрального храма на Рогожском кладбище — духовного центра старообрядческой архиепископии Московской и всея Руси. За спасение православных святынь от наполеоновских захватчиков и восстановление церковной жизни в освобожденной Москве он может быть приравнен к героям Отечественной войны 1812 года.

Известно, что по «уговору» о. Иоанн с богатым купцом из староверческой общины Иваном Петровичем Фоминым поженили своих детей: дочь первого с сыном второго. А годы спустя отец Иоанн выдал свою внучку Аню, Анну Семеновну Фомину, за Павлушу — сына другого купца-старообрядца Михаила Яковлевича Рябушинского, хранившего для него в семейном тайнике старообрядческие реликвии.

Так вот, родившаяся у них дочь и была той самой Шурочкой — Александрой Павловной, правнучкой о. Иоанна и любимой дочерью «миллионщика» Павла Михайловича Рябушинского, верной женой судьи Толоконникова, мамой отца Льва Сергеевича — георгиевского кавалера Сергея Николаевича и бабушкой генерала Толоконникова.

Вместе и врозь с «Доктором Живаго» Вспомним очень сентиментальный и лиричный американский фильм 1965 года «Доктор Живаго» с Омаром Шарифом и Джули Кристи в главных ролях, снятый режиссером Дэвидом Лином по одноименному роману русского писателя и одного из крупнейших поэтов ХХ века Бориса Пастернака. В основе фильма — нежная любовь и трагичная разлука Юрия Живаго с Ларой по вине войн, революций, репрессий, голода, холода и разрухи тех нелегких лет.

Именно потому автор и получил Нобелевскую премию по литературе 1958 года, а фильм — пять кинопремий «Оскар», что та драма жизни и превратностей судьбы была списана с действительности,
которая непосредственно затронула миллионы и миллионы граждан нашей страны. Именно эти люди и их судьбы явились в той или иной степени прототипами героев талантливого романа и нашумевшего фильма. Среди них Толоконниковы Сергей Николаевич и его жена Ксения Васильевна (в девичестве Соболева) — отец и мать Льва Сергеевича, чьи судьбы даже трагичнее, чем у Живаго с Ларой.

В Первую мировую пали смертью храбрых или были изранены сыновья Толоконниковых-Соболевых. Гражданская сгубила отца Льва Сергеевича и надолго разлучила маленького Лёву с матерью. Родственные и близкие семьи (которые мы хорошо знаем и помним, но здесь подробно о них не рассказываем) Рябушинских, Пушкарских вынуждены были эмигрировать; Слупские, Околовичи, Зимины — пережить хоть и непродолжительные, но аресты, а Просековы — лагеря. И все бедствовали.

Но на этом сходство с фильмом заканчивается. Потому и не приветствовался роман советской властью, что, в отличие от Живаго, убегавшего от действительности, миллионы семей нашей многострадальной страны с Толоконниковыми в их числе активно и верно служили Отечеству и насмерть стояли на защите своей Родины, упорно преодолевая невзгоды и поколениями внося вклад в ее развитие и безопасность.
Судья с личным дворянством Николай Федорович Толоконников — дед Льва Сергеевича — слыл в Мологе заботливым, но строгим отцом, твердо придерживавшимся для своих детей, особенно сыновей,
дворянских традиций. Поэтому старшему сыну Павлу он обеспечил военную карьеру, отдав на учебу в Виленское пехотное юнкерское училище. А сына Серёжу после окончания гимназии направил по своим
собственным стопам, отослав учиться судейской профессии, но ближе к старшему — в Киевский университет. По военной линии пустил и младшего Виктора.

— С детьми судьи Толоконникова я познакомилась, когда мой папа, Василий Иванович Соболев, будучи помощником мологского уездного исправника, начал общаться по работе с Николаем Федоровичем, переведенным в те годы на судейскую должность в Мологу, — вспоминала Ксения Васильевна. — Несмотря на свое потомственное дворянство и родство с графом А. И. Мусиным-Пушкиным и семьей
мологжан Улановых, из которой вышла балерина Галина Сергеевна Уланова, Василий Иванович всё же сильно уступал в общественной и профессиональной значимости судье. Поэтому когда я впервые по-
бывала у Толоконниковых, то обомлела от роскоши и была до смерти напугана именитой Серёжиной мамой — Александрой Павловной, родной дочерью «миллионщика» Рябушинского.

Летом 1910 года после окончания Серёжей университета и возвращения в Мологу они с Ксенией поженились. И практически сразу выехали в Харьков, где, по ходатайству Александры Павловны, братья
Рябушинские предложили Серёже работу по специальности в своем Земельном банке и где 18 сентября 1911 года у Толоконниковых родился сын Лёвушка. Но только стала налаживаться счастливая жизнь молодой семьи, как началась Первая мировая война и прапорщик запаса Сергей Толоконников был призван в действующую армию: с 24 июля 1914 года он становится младшим офицером 274-го пехотного Изюмского полка.

Помните сцену расставания Юрия Живаго с Ларой? Не одна зрительница пролила ручьи слез на этой щемящей душу сцене. Так и молодая красавица Ксюша с младенцем на руках рыдала дни и ночи по ушедшему на войну любимому мужу.

С фронта пришло известие о воинском подвиге двадцатичетырехлетнего поручика-артиллериста Владимира Васильевича Соболева, наполнившее сердечко Ксюши законной гордостью за родного брата: 20–21 октября 1914 года на австрийском фронте близ деревни Брандвице, будучи наводчиком и пренебрегая смертельной опасностью, он внес реальный личный вклад в разгром наступавшего противника, за что был награжден золотым Георгиевским оружием.

Не заставило себя долго ждать и другое известие: 10 декабря 1914 года в бою при австрийском селе Заршин ее Серёженька — двадцатидевятилетний Сергей Николаевич Толоконников — отбил во главе с полуротой три атаки австрийцев и лично захватил у врага два пулемета, взяв в плен офицера с 75 нижними чинами, за что был удостоен высшей награды Российской Империи — ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия IV степени с потомственным дворянством.
Муж побывал в Харькове дома у жены с сыном в коротком отпуске и опять на фронт.

Но новое известие с фронта, подтвердившее кровавую изнанку войны, ввергло Ксению Васильевну в глубокий траур: 24 декабря 1914 года брат Владимир Соболев пал смертью храбрых, вызвав в практически безысходной ситуации окружения огонь на себя, за что посмертно был награжден орденом Святого Георгия IV степени с установкой надгробного памятника на Родине Героя.

А там отличился и дядя Володя — Владимир Павлович Рябушинский, единокровный брат мамы Серёжи — Александры Павловны: с начала Первой мировой войны он в зрелом возрасте 41-летнего женатого мужчины и «миллионщика» добровольцем ушел на фронт простым солдатом, организовав на свои личные средства подвижной автоотряд. В июле 1916 года в крупнейшей неудаче русских войск у Барановичей был тяжело ранен, за ратный подвиг был награжден «солдатским» Георгиевским крестом IV степени и произведен в офицеры.

Нечасто в одной семье сразу три Героя в одну войну! Редко и «миллионщик» добровольно пойдет солдатом воевать за Родину и совершит ратный подвиг с ранением и всенародным признанием в виде
боевой награды!

«Есть такая профессия — Родину защищать» — памятна фраза из кинофильма «Офицеры» режиссера Владимира Рогового (1971). Символично, что по сценарию ее произносит бывший царский офицер,
ставший затем командиром Красной армии. А война перемалывала и перемалывала всё новые и новые десят ки и сотни тысяч своих жертв, набирая в скорбный список миллионы и миллионы людей. Патриотизм и связанный с ним героизм стал в войсках быстро улетучиваться. Люди с обеих сторон окоп откровенно
теряли интерес к продолжению войны и устали от кровопролитных потерь. Формирование летом 1917 года под командованием генерала от инфантерии Корнилова ударного полка и «частей смерти» для противодействия разложению большевиками армии, развалу фронта, братанию и дезертирству явилось подтверждением критического положения в войсках.

У Ксении Васильевны это вызвало особое беспокойство, поскольку к тому времени ее муж Сергей Николаевич воевал уже в звании поручика и был командиром роты того самого славного Изюмского
полка, на базе которого разворачивал свои карательные части генерал Корнилов. Но Бог миловал! Сергея Николаевича участь карателя миновала. А семью ожидало худшее: «красно-белое цунами» Гражданской войны и «черный потоп» немецкой и польской оккупации.

Денег не стало. Голодали, хоть за учительство брала и керосином, и продуктами. С наступлением темного времени суток сидели с маленьким сыном, запершись. Вздрагивали от каждого шороха. Уехать
невозможно. Бежать некуда.

3 марта 1918 года в Брест-Литовске представителями Советской России, с одной стороны, и Центральных держав (Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии), с другой, был подписан сепаратный Брестский мирный договор. Одни до сих пор расценивают его как поражение России в войне, другие — как спасение молодой Советской республики. Но все сходятся в одном — Россия вышла из войны.

Славный 274-й пехотный Изюмский полк, в котором воевал Сергей Николаевич, был возвращен с фронта и расформирован.

Закончилась война и для Сергея Николаевича! Он вернулся героем с войны и попал в… окружение своих бывших врагов: 7 апреля 1918 года Харьков заняли немецкие войска. Тогда и созрел опасный, но единственно приемлемый в тех условиях вариант со знакомым по довоенной работе в банке Рябушинских
землемерством, в конечном итоге и погубившим георгиевского кавалера.

Молодой, в тридцатитрехлетнем возрасте Христа, с офицерскими усами и выправкой, прошедший фронт и видевший смерть, отчаянно смелый, он внушал не только уважение, но и вызывал большие подозрения у жителей, под видом которых нередко скрывались банды и отряды красных, зеленых, белых, других цветов того смутного времени.

Именно в этот кризисный период Рябушинские покидают Москву, бросая фабрики и имущество. Часть капиталов переправляют за границу. А герой войны Владимир Павлович, не дожидаясь капитуляции Германии, устремляется в октябре 1918 года в румынский город Яссы для обсуждений перспектив совместной борьбы Белого движения и Антанты с большевизмом.

Роковым для Рябушинских, да, пожалуй, и всей нашей страны оказался тот шаг: вспыхнувшая Гражданская война вкупе с ной интервенцией принесла России неисчислимые людские и материальные жертвы. И в том числе на деньги «злейших врагов советской власти» Рябушинских, эмигрировавших после «крымской катастрофы» 1920 года во Францию.

Летом – осенью 1919 года Добровольческая армия в количестве 40 тысяч бойцов стала главной силой в готовящемся походе Деникина на Москву. Именно в тот летне-осенний период 1919 года бесследно исчез землемер Толоконников — муж Ксении Васильевны и отец маленького Лёвы. Не вернулся с земельных работ. Ни похоронки, ни тела погибшего, ни могилки. Убит? Ранен? Пленен? И вынуждена была поверить слухам, что ее муж, ее Серёженька — Сергей Николаевич — погиб.

Кстати, в этот же период дядька Сергея Николаевича — небезызвестный «миллионщик» Павел Павлович Рябушинский — стал признанным лидером российской контрреволюционной буржуазии, одним из организаторов и руководителей корниловщины, калединщины и иностранной военной интервенции в Советскую Россию. Вот такая метаморфоза тех времен — не повинен ли косвенно дядька в гибели собственного племянника? Брат на брата? Сын на отца? Это и есть гражданская война.

Во фронтовом Харькове мужчин не осталось, массово гибли женщины и дети, начался голод. Выбраться физически не было возможности. А с ребенком было и не выжить. Не имея связи с родными и близкими, Ксения Васильевна решилась на отчаянный шаг: практически на авось снарядила восьмилетнего Лёву в дальнюю дорогу в родную Мологу, вручив его судьбу демобилизованным простым солдатам, возвращавшимся из Харькова с его относительно мягкой зимой в скованную морозами Центральную Россию.

Дворянин — комсомолец, рабочий — офицер.

Имея купеческо-дворянское происхождение, Лёва Толоконников его не прочувствовал за тяжелым бытом ни в Харькове, ни в Мологе. Да о своем происхождении он фактически и не знал, а тем более не
задумывался.

— Отца я практически не помнил, — вспоминал генерал Толоконников. — Из детства в памяти сохранились лишь пальба и голод Харькова, теплушки воинских эшелонов, на которых пробирался в Россию, да нищета житья-бытья с бабушкой и тетями в Мологе. Благополучия деда-судьи я не застал. Фабрик и поместий у нас не было.

О Рябушинских в те времена никто и не вспоминал. Тётки Соболевы всегда жили небогато. Мамы не было — долго не могла выбраться с Харьковщины. Только со временем я стал понимать значимость своего
происхождения из дворян и гордиться этим не как данностью, а приобретением моих дедов и отцом служением Отечеству. Я всегда хотел написать книгу о своей семье и рассказать, что уважение в обществе достигнуто Толоконниковыми трудом и кровью мужчин и подвижничеством их женщин.

11 сентября 2000 года в журнале «Компания» в статье «Ненавистные миллионеры» было допущено кощунственное утверждение в духе постсоветского антибольшевизма: «Судьба эмигрировавших из
России Рябушинских была гораздо счастливее жизни тех представителей купеческой династии, которые не смогли покинуть Родину».

Конечно, в то время как Рябушинские-эмигранты отплывали от родных берегов на «теплое» местожительство во Францию, восьмилетний малыш Лёвушка Толоконников — внук Шурочки Рябушинской и правнук старовера-«миллионщика» — пробирался в солдатских теплушках из прифронтового Харькова в голодную и холодную Мологу.

Его отец — Сергей Николаевич, родной внук Павла Михайловича — погиб при невыясненных обстоятельствах: возможно, от пули, купленной на деньги единокровного дядьки Владимира Павловича. На то война и Гражданская. Мать не могла долго выбраться из осажденного Харькова. Как Лёва не оказался среди беспризорников, заполонивших тогдашнюю Россию? У Льва Сергеевича самого не было на то ответа. Мальчик Лёва знал только одно — ему надо было выжить и добраться до родной Мологи, которую он не знал и никогда не видел. И добрался! Помогли простые русские люди, спасшие мальчуга-
на в нелегком пути.